Она узнала его запах, почувствовала, что его душа тянется к ней.
– Рид, это вы?
Вспыхнул огонек – это он зажег фитиль свечи на тумбочке. Взглянув в его лицо, она прочла на нем печать ужаса. Что-то с ним случилось. Он был бледен, его одежда промокла, волосы растрепались.
– Вы больны? – встревоженно спросила Флер и потянулась к нему.
Он схватил ее протянутую руку и сжал:
– Флер…
В голосе его прозвучала растерянность. Он бежал от чего-то? Кто-то снова попытался причинить ему вред? Его серебряные глаза были темны как штормовые тучи, зрачки расширены. Он излучал тревогу.
– Что случилось? – спросила Флер. – Кто открыл вам дверь? Вы знаете, который час?
Он прерывисто вздохнул.
– Сегодня я сопровождал приятеля в игорный дом. Как только я вошел в переполненный зал, стены вокруг меня начали смыкаться. Как я ни пытался сохранить самообладание, безумие вцепилось в меня и не желало отпускать. Мой разум, моя душа, мое тело – все начало опускаться в ад. Это было так мучительно. Меня переполнили воспоминания о боли и темноте. Все было как в тот раз, когда нам пришлось прятаться в тайнике под полом – там, во Франции, – он говорил хриплым шепотом, слова давались ему с трудом. – Сколько еще мне придется жить с этим страхом? Я убежал в ночь, но ужас преследовал меня. Наконец я вернулся домой, но и там не нашел спасения. И потому я вышел на улицу и побрел под дождем куда глаза глядят. Я не планировал приходить сюда, но именно здесь в результате и очутился, – он показал ей ключ, которым открыл входную дверь. – Я не все ключи отдал вам.
– А я думала, что вы уже начали избавляться от последствий мучительного пребывания в Замке дьявола.
– Я тоже так думал. Я даже согласился присоединиться к своему другу, виконту Толланду, в игорном доме Крокета, а потом… отправиться с ним куда-нибудь еще.
Флер поджала губы. Она прекрасно поняла, что именно скрывается за словами «куда-нибудь еще».
– Продолжайте.
– Не успел я войти в душное помещение заведения Крокета, как меня охватила паника. Мне казалось, я никогда оттуда не выберусь.
– И вы пришли сюда.
– Вы нужны мне, Флер. Не прогоняйте меня.
Флер посмотрела ему в глаза: серый туман, предвестник бури, уже исчез; Рид впился в нее взглядом с напряжением, от которого, казалось, трещал сам воздух.
– Вы хотите, чтобы я ушел?
Флер отметила, что он уже больше похож на самого себя: из его взгляда ушла опустошенность, а мышцы лица расслабились. Если она прикажет ему уйти, окажется ли он снова в темноте, скрытой в нем самом? И кто поможет ему, если она сейчас выгонит его? Кроме того, одежда его отсырела под дождем, волосы намокли и прилипли ко лбу. Судя по всему, он вышел из дома, не взяв ни шляпы, ни плаща.
Дождь неистово бил по оконным стеклам, и Флер поняла, что не имеет права выгонять Рида под такой ливень. Да и хочет ли она это сделать? С одной стороны, ее тронуло, что в трудную минуту он обратился именно к ней, но с другой – ее беспокоила мысль: как же он будет справляться со своими демонами, когда женится на женщине, не умеющей помочь ему?
– Вы промокли. На умывальнике лежит полотенце. Вытрите волосы и снимите мокрую одежду.
Рид чувствовал себя не в своей тарелке. Его смущало то, что он проявил слабость перед женщиной. От позорного бегства его спасло лишь осознание того, что эта женщина – Флер, перед которой он не раз обнажал свою душу. Интересно, та женщина, на которой он однажды женится, – сбежит ли она от него, вопя от ужаса, как только он погрузится в глубины своей личной преисподней?
Рид нашел полотенце и вытер волосы. Затем он стал снимать мокрую одежду и раскладывать ее на скамье просушиться. Белье тоже оказалось влажным, и он разделся догола. Он украдкой бросил взгляд на кровать: теперь, когда безумие отпустило его, он оказался во власти желания, но не был уверен, что Флер согласится его удовлетворить. Впрочем, он зря волновался: Флер откинула в сторону покрывало и поманила его:
– Ложитесь скорее, пока вы не околели от холода.
Неожиданно Рид осознал, что его колотит озноб. Огонь в камине уже почти погас, и в комнате становилось зябко. Ему хватило ума подбросить в огонь полено и лишь потом нырнуть в постель к Флер.
Она обняла его, и он прижал ее к себе. На ней ничего не было: ночная сорочка лежала на полу возле кровати, куда она бросила ее перед тем, как лечь спать. Озноб тут же прекратился – жар ее тела проник в него до самых костей. Он глубоко вдохнул ее аромат – привычный, но по-прежнему такой возбуждающий!
– Этому пора положить конец, Рид. Я уехала из Хантхерста, чтобы не повторять ошибок. Так нельзя.
– И чуть было не одурачили меня, – пробормотал в ответ Рид. – С моей точки зрения, так можно.
– Но ваша бабушка…
– Я живу так, как считаю нужным, – возразил он. – Поцелуй меня, любимая. Прогони мои страхи. Ты мне нужна.
– Я не нужна вам. Время прекрасно лечит измученные души, подобные вашей.
– Ты меня не слышишь. Мне нужна именно ты.
Приподняв ее лицо за подбородок, он поцеловал ее, и в этом поцелуе не было и следа нежности: он хотел показать ей ту страсть, что жила в его сердце. Неожиданно в его чреслах поднялась горячая требовательная волна желания и заполонила его. У него мгновенно встал член, и он резко прижался к ней бедрами, одновременно заполняя ее рот своим языком.
Она ответила так же пылко – посасывала его язык, втягивала его в жаркие и влажные глубины своего рта. Он застонал, его руки легли на ее талию, и ее тело ответило на его прикосновение, изгибаясь и призывая продолжить исследования. И хотя он считал, что хорошо изучил ее тело, каждый раз он открывал в нем нечто новое, волнующее: крошечную родинку на бедре, ранее не замеченную, идеальность изгиба бедер, которую он раньше воспринимал как нечто само собой разумеющееся…
Во Флер было что-то особенное, что влекло его, нечто неописуемое, но притягательное. Оказываясь наедине, они превращались в единое целое – и душой, и телом. Ее прикосновения излечивали его смятенный разум и пронзали окутавшую его тьму.
– Ты моя, Флер. Моя… моя… моя…
Флер захотелось возразить против этого заявления прав собственности, но в глубине души она сознавала: ни один мужчина не будет волновать ее так, как Рид. Когда он наклонил голову и начал посасывать ее правый сосок, все ее тело напряглось в предвкушении. Глубокий первобытный стон сорвался с ее губ, когда Рид стал сжимать и легонько оттягивать ее левый сосок, не переставая ласкать правый. Он ласкал ее до тех пор, пока она не закричала.
Не отрывая губ от ее груди, он запустил руку в заросли ее волос, раскрыл манящие лепестки ее плоти и начал медленно поглаживать потайной бутон, заставляя жидкое пламя струиться по ее жилам. Она почувствовала, как из нее хлынул поток влаги и омыл его ладонь. Она была мокрой и готовой и, затаив дыхание, ждала, когда же любимый мужчина возьмет ее. Ее руки крепче обвили его, а ноги раздвинулись сами.
