— Спасибо вам, мисс О'Нейл, — сказал Картер, с благодарностью глядя на Гленну. — Я в самом деле не солгал вам. Я и вправду не убивал Пэдди О'Нейла.
— А теперь попробуй меня убедить в том же самом, — неприязненно проворчал Кейн.
— Да кто вы вообще такой, черт побери? — сказал Картер, поднимаясь с земли. — И почему вы суетесь в это дело?
— Меня зовут Кейн Морган, и я друг семьи О'Нейлов. А теперь давай объясняй, с чего это я вдруг должен верить словам убийцы.
Картер нервно покосился на «винчестер» Кейна, прокашлялся и заново приступил к рассказу о том, как познакомился с Пэдди и как тот продал ему свой прииск. Кейн выслушал Картера молча, сосредоточенно нахмурив брови. В целом история выглядела весьма правдоподобно, хотя в ней и оставалось немало белых пятен. Неясно было, например, что же случилось с теми пятью тысячами долларов, которые Пэдди получил за свой участок. Непонятными оставались и причины, по которым он решился продать свою «Золотую Надежду».
Кейн решил согласиться с рассказом Картера — во всяком случае, до тех пор, пока шериф не закончит свое расследование. И, раз уж Гленне теперь все равно придется вернуться в город, он поможет ей перебраться туда. В Денвере они на пару возьмутся за шерифа и заставят его пошевеливаться.
— Не могу сказать, что поверил всему, что вы рассказали, Картер, — предупредил Кейн, осуждающе покачивая головой, — но пока у вас на руках все козыри. Живите, но помните: мы с шерифом Бартоу теперь глаз с вас не спустим.
— Можете хоть носом землю рыть, Морган, все равно вам не удастся найти против меня ни одной улики, потому что их нет и быть не может.
Двое мужчин стояли друг против друга, тяжело дыша и не двигаясь с места, и Гленна решила немного разрядить обстановку.
— Кейн, я склонна верить мистеру Картеру, во всяком случае, до тех пор, пока кто-нибудь не сможет доказать обратное.
Кейн понял, что Гленна, убитая известием о том, что ей придется покинуть родной дом, не хочет продолжать спор относительно истории, рассказанной Картером. Да и самому Кейну нелишне, наверное, было бы вспомнить о том, что шериф Бартоу строго-настрого запретил ему заниматься любой самодеятельностью. Кейн замолчал и тяжело вздохнул, мысленно помянув при этом недобрым словом Пэдди, который был настолько скрытен, что не оставил ни единой зацепки, ни единого словца — ничего, что могло бы объяснить его странное решение продать «Золотую Надежду».
7
С тяжелым сердцем паковала Гленна свой нехитрый скарб, поминутно вспоминая те счастливые времена, когда они жили в этом домике все вместе — и она, и отец, и мать. Горькие слезы подступали к глазам, ярость и отчаяние закипали в душе Гленны, когда она обводила прощальным взглядом свою родную «Золотую Надежду».
Кейн, к сожалению, не мог смягчить эту боль. Он просто помогал Гленне укладывать те вещи, которые она хотела взять с собой на память о былой жизни.
— У тебя есть деньги, Гленна? — с участием спросил он. Гленна отрицательно покачала головой и на секунду прикрыла свои заплаканные изумрудные глаза.
— Нет, если только отец не оставил мне что-нибудь в банке.
— В банке ничего нет, моя милая. Шериф Бартоу уже проверял счет Пэдди, когда узнал, что тот получил за свой прииск пять тысяч долларов. Сделка состоялась накануне его смерти.
Гленна только пожала плечами. Разве можно думать о деньгах в те минуты, когда твое сердце разрывается на части от неизбывного горя! Но о чем, интересно, думал отец, когда решил продать «Золотую Надежду»? Эта мысль не оставляла Гленну ни на минуту, продолжая тревожить ее и тогда, когда ее руки автоматически что-то собирали, укладывали или увязывали. Наконец Гленна наткнулась на «поплавок», спрятанный в сундучке, задвинутом под кровать, и она взволнованно сказала, обращаясь к Кейну:
— Смотри, тот самый камень. Пока тебя не было, я нашла на том же месте еще два. Поверь, это очень важная находка.
— Гленна, милая, мне кажется, тебе лучше помолчать о своей находке до поры до времени. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы сюда хлынули толпы золотоискателей со всей Америки.
— Я знаю место, откуда можно черпать золото лопатой, но при этом в кармане у меня ни гроша. Ума не приложу, как мне поступить?
— Не волнуйся, я позабочусь о тебе, — проговорил Кейн.
Только сейчас он обратил внимание на то, как одета Гленна. Узкие брюки туго, словно вторая кожа, облегают стройные ноги, а расстегнутая у воротника рубашка настолько тонка, что сквозь клетчатую ткань отчетливо проступает полная грудь, увенчанная острыми торчащими сосками.
Желание вспыхнуло в крови Кейна, туманя взор, отзываясь в паху острой болью. Он готов был сейчас же наброситься на Гленну, но та казалась настолько поглощенной своими хлопотами, что Кейн с трудом, но все-таки сдержался.
На самом же деле слова Кейна ужасно разозлили Гленну. Еще бы, ведь он сказал, что позаботится о ней, но не сказал, что женится. Он что, рассчитывает сделать ее своей содержанкой? Впрочем, чего еще можно ожидать от человека, который лишает тебя девственности, а затем заявляет, что не чувствует по этому поводу никаких угрызений совести? Для такого, как Кейн, украденная девственность — не повод для свадьбы, это ясно как день. А может быть, он просто считает недостойным для себя связать свою жизнь с дочерью какого-то золотоискателя? Разумеется, они с Кейном принадлежат к разным слоям общества, несмотря на то что их отцы были когда-то закадычными друзьями.
— Я могу сама о себе позаботиться, Кейн, — твердо сказала Гленна. — Я прекрасно проживу без твоей помощи.
Кейн вздохнул. Ясно, что он по неосторожности сказал глупость, за которую Гленна сильно рассердилась на него. Но сколько мужества и силы в этой хрупкой женщине. Кейн давно решил, что возьмет ее с собой в Филадельфию. Нельзя же девушке оставаться одной в таком бандитском городе, как Денвер!
«Какая великолепная из нее могла бы получиться любовница!» — мечтательно и грустно подумал он, понимая в то же время, что Гленна никогда и ни за что не пойдет в содержанки ни к одному мужчине. Если только… впрочем, уже поздно. Он дал слово Элен и теперь должен жениться на ней — независимо от того, что на самом деле творится у него на душе.
Возвращение в Денвер прошло тихо и без приключений. Ночевал Кейн на сеновале, вместе с Картером, а Гленна в последний раз провела ночь под родной крышей. Разумеется, Кейн предпочел бы скрасить ее одиночество, но не мог же он рисковать репутацией Гленны! Он проворочался до утра, думая о женщине, спавшей так близко и в то же время так далеко от него, о женщине, по которой он тосковал все последние дни и ночи.
Наутро Кейн помог Гленне погрузить приготовленные вещи в повозку, закрепил все сундуки, узлы и чемоданы, и лошади тронулись с места. Проплыли мимо пахнущие смолой стены, мелькнула вдалеке излучина реки, и вот уже тает, исчезает за поворотом родной дом — быть может, надолго, а может быть, и навсегда.
