Сначала казалось, что уши заткнуты ватой. Ни один звук не
прорвался. Прошло какое-то время, прежде чем он стал слышать всхлипывания Вики.
Посмотрел вглубь поверх ее плеча. Ольга и доктор, забившиеся вглубь, испуганно
таращились оттуда, но не заметно, чтобы кто-то был ранен.
На четвереньках Мазур выбрался наружу, сделав остальным знак
сидеть тихонько. Пригнувшись, держа автомат наготове, бесшумно стал красться
меж деревьев. По расширяющейся спирали, как только что вертолет. Потом
опустился в папоротники и долго сидел там, замерев. Но противник так и не
появился. Не рискнули они высадиться, козлы...
Вернулся к завалу, наклонился и свистнул. Первой вылезла
Вика, окинув ее взглядом, Мазур покачал головой, взял за плечи и встряхнул как
следует. Потом светским тоном предложил:
– Оплеуху? Правда, здорово помогает...
– Н-нет, – она помотала головой. – Все
уже... – и машинально потрогала вспухшую мочку уха. – Ничего, да...
– Вот и прелесть, – сказал Мазур и в воспитательных
целях добавил самым убедительным тоном: – Вика, ты молодец, прекрасно
держишься, я от тебя без ума...
Она слабо улыбнулась, бедолажка, и Мазур побыстрее от нее
отодвинулся: из завала показалась любимая женушка, а женщины, даже самые
лучшие, – народ своеобразный, как им ни объясняй, что тобой движут
исключительно интересы дела и принципы психотерапии...
– Доктор, вы там мясо забыли, – сказал он. –
Слазьте, а?
– Как-кое мясо...
– Оленья ножка, – еще мягче сказал Мазур. – Вы ее
там забыли. – Когда доктор, очумело помотав головой, уполз назад,
улыбнулся Ольге: – Вот так, милая, я и развлекался все эти годы до тебя.
Примерно так. Увлекательно, а?
Его тошнило от роли дешевого супермена, которую приходилось
разыгрывать, но старался изо всех сил, подавая отточенные, небрежные реплики,
выдумывая их на ходу. Они должны не просто в него верить – искренне считать
простым отечественным сверхчеловеком, тогда и любую команду выполнят
нерассуждающе, и следом шагнут в любое болото, не раздумывая... Вожак обязан
быть суперменом, и все тут.
И потому он вновь шагал впереди, с бодрой улыбкой и
молодецким разворотом плеч, шутил с обеими своими красавицами, следя при этом,
чтобы в адресованных Вике шуточках ее долбаный муженек, муже-баб хренов, не
усмотрел ни малейшего эротического подтекста, а также небрежно помахивал
автоматом, насвистывал бодрые песенки и не забывал угостить камнем по башке
незадачливую белку, чтобы запасти провианта впрок. А вдобавок до рези в глазах
высматривал в траве и в кронах возможные сюрпризы.
Сюрпризов пока не попадалось, но в душе он был мрачен, как
туча. Его смогли в ы ч и с л и т ь.
Вряд ли минами и микрофонами усыпаны столь уж значительные пространства тайги –
просто они набрели на своеобразную засаду. Чересчур уж удобна для прохода была
та долина, сокращавшая путь и связывавшая меж собой две миниатюрных «горных
страны». Несомненно, в штабе противника вдумчиво изучали карты. Они видели
шахматную доску, а Мазур – нет.
Что он мог им противопоставить? Да какой-нибудь
нестандартный ход. Вот только какой? Пожар устроить? Свернуть к Шантаре,
запастись подножным кормом и торчать в виду берега, пока не покажется попутный
теплоход, на борту которого Прохоровых соглядатаев может и не оказаться? А вот
речная милиция окажется непременно, в крайнем случае засадят под замок и
повезут разбираться в губернский город... Подкинуть хохму – заявить, что они,
все трое, смылись из-под стражи в Шантарске, но теперь, измученные
робинзонадой, решили сдаться областным стражам правопорядка? Слишком велика
Шантарская губерния, чтобы Прохор мог купить всех, кто стоит на ключевых
постах... Но ведь как-то же они устроили, что туристы два сезона пропадают безвестно?
Положеньице...
Остановился, предупреждающе поднял руку и спрятался за
ствол. Взял бинокль.
Избушка стояла в распадке, над ручьем – неказистое строение
из ошкуренных бревен, с невысокой острой крышей и, вот диво, с застекленными
окнами. Для таежного охотничьего приюта стекло в окнах – примерно такая же
роскошь, как «роллс-ройс» для Британии...
Он водил биноклем. Нет, решительно не похоже на обычное
зимовье – изба хоть и неказистая, но бревна обтесаны слишком уж старательно,
венцы выложены идеально, словно патроны в обойме, крылечко аккуратное, над
ручьем – скамейка. А совсем рядом, на открытом пространстве, бревнами выложен
контур огромного прямоугольника, внутри буйно растет трава...
– Ждать здесь, – распорядился он.
И двинулся вперед, заходя с тыла по широкой дуге. Гробовая
тишина. Ничего, похожего на мины. Загодя подобранный камень он нес в левой
руке.
Тыльная стена была глухая. Осторожно выглянув из-за угла,
Мазур беззвучно, как призрак, переместился к окну, присел под ним на корточки.
Долго слушал – ни звука, ни шороха. Отсюда он хорошо видел бревна, отмечавшие
то, что вполне походило на посадочную площадку для вертолета. Судя по их виду,
были срублены самое малое год назад, полежали и под дождем, и под снегом.
С вывертом кинул камень, и окно звонко разлетелось.
Отпрянул, держа наготове автомат. Ни звука. Только резко пискнул какой-то
зверек, и снова – тишина.
Решившись, прокрался к приотворенной двери, распахнул ее
пинком на всю ширь и ворвался в избушку, повел стволом по сторонам.
Опустил автомат и долго стоял, бормоча ругательства. Никогда
еще в жизни не испытывал столь яростной жажды убийства – даже тогда, в порту по
имени Порт, когда они вернулись и нашли то, что осталось от Володи Чемякина и
местного сержанта, оставленных стеречь катер. Там были мужики, прекрасно
знавшие, на что идут, – и сами, заметим в скобках, способные поступить с
врагом не гуманнее. И поступавшие, кстати...
Изба состояла из одной-единственной большой горницы. В углу
– кирпичная печь, открытая сверху. Посреди комнаты – стол и деревянные стулья,
опять-таки отделанные с тщанием, излишним для охотничьего зимовья.
А у противоположной стены, откуда и потягивало противным
запашком разложения, скорчился скелет. Когда-то человек явно был распят,
привязан сыромятными ремешками на четырех костылях, вбитых в бревна. Потом
пришли мелкие хищники, слопали и ремешки (на одном костыле остатки видны),
поработали над трупом. Похоже, тело о с т а в и л и
здесь еще в прошлом году – было время обработать его до костей...
Близко Мазур подходить не стал. Он и так видел длинные пряди
волос – при жизни светлых. А в углу, кучей – желтый спортивный костюмчик и
красная куртка. Это была женщина, и ее пытали – Мазур обнаружил возле печки
целый набор малость проржавевшего инструмента, служить такой ассортимент мог
одной-единственной цели...
Слышал он о таком развлечении для богатеньких импортных
Буратин, вошедшем в моду в последние годы, – подпольные видеофильмы, где
жертву, ни о чем таком не подозревавшую вначале, пытают и убивают всерьез.
«Актеров» вербовали подальше от цивилизации, в «третьем мире». Ну, и здесь,
очень похоже, развлекался один из таких гурманов: клиент всегда прав, бля... И
«эстет» похоже, был исключением, то-то приржавело все...
