Торн нахмурился. Думать ему было еще трудно, но все равно он не мог поверить в то, что Бретта день и ночь не отходила от его постели. А где же Фиона? Или она отказалась лечить его?! Мысли были еще вялыми, смутными…
— Фиона, — наконец выдохнул Торн.
Улыбка Бретты стала ледяной.
— Фиона больна.
— Больна?
— У нее будет ребенок. От Роло. — Бретта не могла сдержать своего торжества.
Торн подумал, что ослышался. Неужели Бретта и впрямь сказала, что у Фионы будет ребенок от Роло?
— Нет…
Он закрыл глаза и снова провалился в сон.
— Да, Торн Безжалостный, — с притворным сочувствием сказала Бретта. — Я достаточно хорошо знаю тебя. Ты слишком горд, чтобы стать отцом чужого ребенка. Что же ты теперь станешь делать, викинг?
Смех Бретты негромко рассыпался в тишине спальни.
Фиона пришла через несколько минут. Тира сказала ей, что Торн пришел в сознание, и Фиона заставила себя преодолеть слабость. Она должна убедиться в этом, увидеть вернувшегося к жизни Торна своими глазами. К сожалению, он вновь заснул к тому времени, когда она пришла. Фиона подумала и решила, что никуда не уйдет и останется здесь, дожидаясь его нового пробуждения. Чтобы не терять времени, она приказала Тире принести теплой воды и принялась обтирать тело Торна. Закончив, присела на скамеечку возле постели.
Вскоре глаза Торна открылись снова.
— А ты что делаешь здесь? — недовольно спросил он, увидев Фиону.
Его слова неприятно задели ее, но она не подала вида.
— Добро пожаловать, — ласково сказала Фиона. — Если бы не мои травы, ты был бы уже в Валгалле.
Торн несколько смутился и сменил тон:
— Но Бретта сказала, что ты слишком больна, чтобы лечить меня. Сказала, что это она вытащила меня с того света.
— И ты настолько глуп, чтобы в это поверить? — фыркнула Фиона. — Разве Бретта умеет лечить? Да она до сегодняшнего дня ни разу не заглянула к тебе в спальню.
Это была правда, и Торн поверил сразу. Действительно, как он мог подумать, что Бретта способна была выходить его? Конечно же, своей жизнью он обязан только искусству Фионы.
Способна ли Бретта хоть в чем-то не солгать?
— Не хочешь съесть что-нибудь? — спросила Фиона, не сводя глаз с бледного лица Торна. — Я поддерживала тебя травяными настоями, но разве это еда для такого богатыря, как ты.
— Сейчас я бы съел быка, — сказал Торн.
— Ну, быка, пожалуй, рановато, а вот немного хлеба и бульона — попробуем.
Она встала и направилась к двери.
— Подожди, Фиона.
— Да? — обернулась она.
Торн испытующе посмотрел ей в лицо: бледная, синева под глазами.
— Бретта сказала, что ты больна.
Фиона покраснела и опустила глаза.
— Пустяки.
Ей очень хотелось сказать Торну, что у нее будет ребенок, но она решила немного подождать. Не все сразу. Пусть Торн немного окрепнет.
Глаза Торна скользнули по фигуре Фионы, задержались на ее животе.
— Ты носишь ребенка?
Фиона онемела. Так, значит, Бретта не удержалась! Конечно, это она: кроме нее, об этом никто не знает.
Фиона высоко подняла голову и ответила:
— Да.
— И это действительно ребенок Роло?
Фиона ахнула. Эта Бретта ядовитее любой гадюки. Но как Торн может верить ей?
Ответить или нет? Ведь все равно он не поверит!
— Сейчас принесу бульон, — сказала она.
— Сначала ответь на мой вопрос. Чей ребенок у тебя под сердцем?
— Твой.
— Она лжет! — Это Бретта вошла в спальню и успела услышать ответ Фионы. — Она была любовницей Роло! Это ребенок от моего брата. Роло сам рассказывал мне, что спал с Фионой, — он-то врать не будет!
Слова Бретты больно ударили Торна. Он застонал и прикрыл глаза. Он понимал, что Фиона не виновата, что ее согласия никто не спрашивал и, конечно, Роло взял ее силой. Но какое это имеет значение?
Больнее всего было знать, что Фиона солгала ему. Зачем она отрицает очевидную вещь? Она была любовницей Роло!
Торн представил себе, как Роло разводит в стороны ноги Фионы, как входит в нее… и понял, что все равно, все равно хочет ее. Знай он, что она спала с последним его рабом и по доброй воле, он все равно будет ее хотеть и не прогонит ее, и не убьет.
Да, это самое настоящее колдовство. Какими же сетями она опутала его сердце?!
— У Бретты не язык, а змеиное жало, — огрызнулась Фиона. — Впрочем, можешь верить ей, если тебе так хочется, викинг. Меня это больше не заботит. Позволь мне только одно — вернуться домой и родить ребенка.
— Я слишком слаб, чтобы плыть куда-либо, — буркнул Торн. — А за то, что ты спасла мне жизнь, — спасибо.
— Я была рада помочь тебе, — пожала плечами Фиона.
Торн посмотрел на ее усталое, осунувшееся лицо, и ему стало стыдно.
— Пусть еду принесет кто-нибудь другой, — сказал он. — А ты иди и ложись. Вот-вот с ног свалишься. А я пока что ничего не понимаю. Наверное, слишком долго лежал без памяти.
— Хорошо, — ответила Фиона, сдержав вздох. — Бренн говорил, что это будет нелегко, но я даже не подозревала, насколько это будет трудно.
— Что — трудно? — неприязненно спросила Бретта.
— Заставить Торна понять, что он любит меня, — ответила Фиона и вышла из спальни.
— Вот ведьма! — прошипела ей вслед Бретта. — Совсем околдовала тебя своей любовью.
— Да, — согласился Торн. — Именно это она и сделала.
13
С того дня, как Торн пришел в себя, выздоровление двигалось быстро. Викинг набирал былую силу прямо на глазах. Все это время Фиона держалась с ним отстраненно и почти не разговаривала. Она знала, что Торн по-прежнему не может поверить в то, что она никогда не была любовницей Роло. Впрочем, ее нежелание говорить с Торном только ухудшало дело. Но что ей оставалось? Лгать она не умела, уверять Торна она устала. Значит, надо ждать, покуда этот упрямый викинг не дойдет до всего своим собственным умом.
Настроение у Фионы было хуже некуда. Отец ее будущего ребенка вел себя словно упрямый осел. Его бывшая невеста не упускала ни малейшей возможности посыпать соли на его раненую гордость. Дня не проходило, чтобы Бретта не напомнила Торну о том, что Роло спал с Фионой, а потому никто не может с уверенностью назвать отца будущего ребенка.
Помимо всего прочего, Фиону частенько тошнило, а начавший наливаться живот постоянно требовал еды.
В одно прекрасное утро Фиона зашла в спальню Торна и была поражена, увидев его стоящим возле кровати. Он переминался с ноги на ногу, словно прислушиваясь к своему организму.
