Разве думал он, отправляясь во второй раз на остров Мэн убить ведьму, что вместо этого окончательно погибнет в ее сладких сетях?
И все же слава Одину за то, что он удержал тогда Торна от убийства. За это Торн будет вознагражден сейчас моментом неописуемого наслаждения — когда проникнет в девственное тело Фионы.
7
Спокойная деловитость Торна удивляла Фиону. Она-то думала, что сейчас он просто швырнет ее на подстилку и немедленно возьмет — грубо и жадно.
На самом же деле все произошло иначе. Сначала Торн долго и нежно целовал Фиону. Покуда его губы касались губ Фионы, пальцы викинга легко блуждали, поглаживая шею и плечи девушки.
Фиона постепенно прониклась нежностью Торна, успокоилась и стала сама отвечать ему, прижимаясь к груди викинга, раскрывая губы навстречу его поцелуям.
Кожа Фионы сделалась горячей, все тело ее слегка напряглось, и, когда ладонь Торна наконец легла на ее грудь, Фиона негромко и страстно застонала. Торн осторожно, но решительно опустил ее на их импровизированное ложе.
Фиона чувствовала на своих губах его губы, ставшие требовательными, ощущала его дыхание, его язык — горячий и ищущий, проникавший все глубже в ее рот.
Да, это был поцелуй настоящего мужчины, истинного бойца, не отступающего ни перед чем и всегда добивающегося своего. Наконец Торн оторвался от губ Фионы, и они, тяжело дыша, посмотрели в глаза друг другу.
— С той минуты, как я увидел тебя, я не мог думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы оказаться между твоих волшебных ног, — хрипло прошептал Торн. — Сколько раз я представлял себе, как раздвину их и погружусь в тебя — до самого дна. В моих снах ты не только позволяла мне это, но еще и кричала слова любви и страсти прямо мне в ухо.
— Очень нежное признание для викинга, — заметила Фиона, выслушав сбивчивую речь Торна.
Он неожиданно обиделся.
— Ты никогда не слышала баллады викингов о любви? Это прекрасные песни! Да, мы, викинги, прежде всего воины — бесстрашные и грубые. Жизнь наша сурова, и если нам приходится работать, так мы работаем; приходится сражаться — и мы сражаемся. Зато уж когда дело доходит до любви, то мы — любим. По-настоящему. Сильно. Страстно. Искусно. Впрочем, вскоре ты и сама в этом убедишься.
Фиона не ответила, и Торн вытянулся на плаще рядом с нею, любуясь обнаженной грудью девушки. Никогда еще Фиона не видела в глазах Торна столько нежности и страсти.
— Твоя грудь прекрасна, — прошептал Торн и прикоснулся пальцами к соску. Затем раскрыл ладонь и легко, нежно принялся гладить вес полное, упругое, восхитительное полушарие. Насладивши руку и глаза, он припал к груди Фионы жадными губами.
Фиона вздрогнула, когда зубы Торна нашли и легонько сжали ее сосок. Затем зубы сменил язык, принявшийся нежно ласкать грудь девушки. Фиона почувствовала, как внутри ее разгорается неукротимое пламя страсти. Ласки Торна становились все настойчивее, и Фиона почувствовала, что, если он не прекратит, она сойдет с ума от этой нежной пытки.
Рука Торна опустилась к ее животу и ниже, ниже, к желанной расщелине, таинственной, манящей.
Язык Торна ласкал рот Фионы; руки его блуждали повсюду, все сильнее разжигая еще непонятные ей самой желания. Своими прикосновениями Торн заставлял Фиону окончательно потерять голову.
Она прижалась к груди викинга; нет, невозможно сохранить хоть каплю разума! Ею обуревает настоящее бесстыдное безумство. Бороться со страстью Торна, противостоять волнам возбуждения, исходящим от него, нельзя. Желание, бушевавшее в сердце Торна, пронизывало все вокруг своей примитивной, дикой, но неотразимой силой, и сила эта творила с Фионой все, что хотел Торн.
Торн обрел власть над разумом Фионы.
И не только над ее разумом.
Фиона продолжала еще сопротивляться натиску Торна, но это были последние, слабые попытки. Они страшно возбуждали Торна, доводили его желание до невидимых высот. Его ладонь вновь поползла вдоль узкой полоски темных волос, растущих вдоль нежной расщелины, коснулась заповедных глубин. Фиона невольно затрепетала. Пальцы Торна лежали на темном треугольнике волос, гладили самые потаенные места прекрасного тела. Ноги Фионы инстинктивно сомкнулись, но это не смутило Торна. Он положил свою ногу поверх ног Фионы и легко раздвинул их.
Теперь пальцы Торна свободно достигли предельной, заветной границы. Руки его ласкали тайную плоть Фионы, и она задохнулась от невиданного, острого наслаждения.
— Что?.. Что?.. Что ты делаешь со мной? — простонала она, извиваясь в агонии страсти. — Я не выдержу этого… Прошу тебя…
Все свое тело Фиона ощущала в эту минуту как один плотно сжавшийся комок нервов — возбужденный и пульсирующий.
— Расслабься, Фиона. Расслабься, и тебе будет со всем не больно.
Фиона почувствовала, что огромный твердый член Торна приблизился к ее лону. Услышала изменившийся, напряженный голос Торна и его возбужденное дыхание. Она поняла, что сейчас — прямо сейчас! — произойдет это, и еще больше напряглась в ожидании неизбежной боли.
Торн, почувствовав напряженность в ее состоянии, внезапно отпрянул, пальцы его вновь затеяли любовную игру.
Фиона застонала от наслаждения. Самые разные чувства переполняли ее в эту минуту — и восторг, и испуг, и смущение.
«Что он делает со мной? — подумала она. — Как это ему удается — доводить меня до такого состояния, когда душа готова покинуть тело?»
В эту минуту Торн стал на коленях клониться над Фионой, крепко ухватил за бедра и согнул их, поднимая вверх и прижимая колени девушки к ее животу. Его громадный набухший член тянулся к раскрывшейся влажной расщелине. Торн запустил пальцы в волосы Фионы и заставил девушку взглянуть ему в лицо. Она посмотрела в его сияющие, горящие глаза, затем опустила взгляд ниже и обомлела.
— Ты убьешь меня, — прошептала Фиона в ужасе.
— Не бойся, обними меня покрепче, — ответил Торн.
Торн понял, что напряжение его достигло предела и ему просто необходима разрядка. От робких прикосновений Фионы к его плоти по телу Торна пробежала дрожь.
В следующую секунду Торн развел пошире ноги Фионы и вошел в нее одним сильным, уверенным толчком, разрывая ее тело. Боль оказалась сильной, но мгновенной. Фиона вскрикнула, но это был скорее крик удивления, чем боли.
Войдя в Фиону, Торн на мгновение застыл. Ей показалось, будто ее разорвали пополам, но очень скоро боль отступила и проснулись новые ощущения, главным из которых было ощущение изумительной и естественной наполненности.
— Я же говорил, что все будет хорошо, — с трудом проговорил викинг, глядя в глаза Фионы.
— Мне было больно.
Торн осторожно стал двигаться — вперед-назад.
— И до сих пор больно?
— Да. Ты чудовище.
