И время — тоже тонкая пленка. Мы с Кирой действительно
побывали на Фрайбургской ярмарке, если не в нашей реальности, то в одном из
параллельных миров, мы действительно перенеслись в 1900 год. И стоя у луга
Тидуэлл, я чувствовал, что «Ред-топы» совсем рядом, в своих аккуратных белых
домиках. Я буквально слышал переборы их гитар, шепот голосов, смех. Я буквально
видел свет ламп в домиках, до моего носа долетал запах жарящегося мяса. «Скажи,
милый, ты помнишь меня? — пела Сара Тидуэлл в одной из своих песен. — Я
сладенькая, но уже не твоя».
Что-то зашебуршилось по мою левую руку. Я повернулся,
ожидая, что сейчас из леса выйдет Сара, в платье Мэтти и ее же белых
кроссовках. В сумраке мне могло показаться, что они идут сами по себе…
Наконец я разглядел сурка, направляющегося домой после
трудового дня, но мне больше не хотелось стоять у луга и наблюдать, как сумерки
переходят в ночь, а на землю ложится туман. Я поспешил к своему дому.
* * *
Вернувшись, я, вместо того чтобы войти в коттедж, зашагал по
тропе, ведущей к студии Джо. Туда я не заходил с той ночи, когда во сне
притащил на второй этаж пишущую машинку. Путь мне освещали зарницы.
Здесь царила жара, но затхлости не чувствовалось. Наоборот,
пахло чем-то приятным, наверное, какими-то травами, собранными Джо. В студии
тоже стоял кондиционер, и он работал. Я включил его и какое время постоял перед
потоком холодного воздуха. Такое это удовольствие, когда холодный воздух
обдувает разгоряченное тело. О том, что при этом можно простудиться, я даже не
думал.
Зато в остальном никакого удовольствия я не испытывал.
Тяжелое чувство придавило меня. Даже не грусть, скорее — отчаяние. Наверное,
причиной тому стал разительный контраст: так мало осталось от Джо в
«Саре-Хохотушке», и так много здесь. Я представил себе нашу семейную жизнь в
образе кукольного домика (а может, семейная жизнь и есть кукольный домик?), в
котором закреплена только половина игрушечной обстановки. Закреплена маленькими
магнитами или потайными кабелями. Что-то пришло и приподняло наш кукольный
домик за один угол, и я полагал, надо сказать спасибо, что наш домик пинком не
отбросили с дороги. Но не отбросили, только приподняли за один угол. Мои вещи
остались на местах, а вещи Джо заскользили… И вот куда их вынесло.
— Джо? — спросил я, усаживаясь на ее стул. Ответа не
последовало. Никто не стукнул по стене. Ворона не каркнула, сова не ухнула. Я
положил руку на стол, где стояла пишущая машинка, поводил ею по гладкой
поверхности, собирая пальцами и ладонью пыль.
— Мне недостает тебя, дорогая, — сказал я и заплакал.
А когда слезы иссякли, в который уже раз, я вытер лицо
подолом футболки, словно ребенок, и огляделся. Изображение Сары Тидуэлл стояло
на столе, а на стене висела фотография, которой я не помнил. Очень старая, едва
различимая. Центральное место на ней занимал большой, в рост человека, крест,
поставленный на небольшой прогалине на склоне над озером. Прогалина эта, должно
быть, уже давно заросла деревьями.
Я смотрел на какие-то баночки, ящички, вышивки, вязание Джо.
Зеленый ковер на полу. Стаканчик с карандашами на столе, карандашами, которые
она брала, которыми писала. Я взял один, моя рука замерла над чистым листом
бумаги, но ничего не произошло. Я чувствовал, что в студии есть жизнь, я
чувствовал, что за мной наблюдают… но желания помочь не ощущалось.
— Я кое-что знаю, но этого недостаточно, — проговорил я. — А
вот из того, чего я не знаю, главное заключается в следующем: кто написал на
холодильнике «помоги ей»? Ты, Джо?
Ответа я не получил.
Я еще посидел, надеясь, но уже зная, что напрасно, потом
встал, выключил кондиционер, выключил свет и вернулся в дом. Вышел на террасу,
понаблюдал за всполохами зарниц. В какой-то момент я достал из кармана синюю
шелковую ленту, повертел в руке. Неужели она вернулась со мной из 1900 года?
Мысль эта казалась безумной и одновременно вполне логичной. Ночь выдалась
жаркой и душной, как и все предыдущие. Я представил себе, как старожилы Тэ-Эр,
а может, и Моттона, и Харлоу, вытаскивают из шкафов парадную одежду, готовясь к
завтрашним похоронам. А в трейлере на Уэсп-Хилл-роуд Ки сидела на полу и
смотрела по видаку «Книгу джунглей»: мудрый Балу учил Маугли законам джунглей.
А Мэтти, устроившись на диване, читала новый роман Мэри Хиггинс Кларк и
негромко напевала. Обе были в коротких пижамах, Ки — в розовой, Мэтти — в
белой.
Какое-то время спустя я перестал их чувствовать. Они
исчезли, как с увеличением расстояния исчезает радиосигнал. Я направился в
северную спальню, разделся, лег на постель, которую с утра никто не застилал, и
тут же заснул.
Проснулся я глубокой ночью, потому что кто-то водил горячим
пальцем по моей спине. Повернулся и в свете молнии увидел лежащую рядом
женщину. Сару Тидуэлл. Она улыбалась. Зрачков в ее глазах не было. Сладенький,
я почти вернулась, прошептала она в темноте. Мне почудилось, что она вновь
потянулась ко мне, но, когда снова вспыхнула молния, вторая половина кровати
опустела.
Глава 24
Откровение не всегда продукт деятельности призраков,
двигающих буквы-магниты на передней панели холодильника. И во вторник утром
меня осенило. Случилось это, когда я брился и думал о том, как бы не забыть
купить пива. Откровение, по своему обыкновению, пришло ниоткуда. Меня словно
громом поразило.
Я поспешил в гостиную, чуть ли не бегом, на ходу стирая с
лица пену. Быстро глянул на сборник кроссвордов, лежащий на моей рукописи. Туда
я заглянул первым делом, стараясь понять, что означают указания «иди к
девятнадцати» и «иди к девяноста двум». С одной стороны, вроде бы и логично, а
с другой — какое отношение имел этот сборник к Тэ-Эр-90. Я купил его в Дерри,
там и начал заполнять. Едва ли призраки Тэ-Эр могли выказать интерес к сборнику
кроссвордов из Дерри. А вот телефонный справочник…
Я схватил его со стола. Довольно-таки тонкий, хотя он и
охватывал номера всей южной части округа Касл — Моттон, Харлоу, Кашвакамак и
Тэ-Эр. Прежде всего я проверил количество страниц, чтобы убедиться в наличии
девяносто второй страницы. Она оказалась даже не последней. Номера владельцев
телефонов, фамилии которых начинались с двух последних букв алфавита,
располагались на странице 97.
Значит, ответ следовало искать в справочнике, и только в
нем.
— Я попал в десятку, так? — спросил я Бантера. — Мне нужен
именно телефонный справочник?
Колокольчик не шелохнулся, не звякнул.
— Пошел ты… Что может понимать мышиная голова в телефонном
справочнике?
Начал я с девятнадцати. Раскрыл справочник на девятнадцатой
странице, отданной на откуп букве F. Девятнадцатым на ней, значился Гарольд
Фейллз. Мне эта фамилия ничего не говорила. Хватало там Фелтонов и Феннеров,
попался один Филкершэм и несколько Финни, я насчитал полдюжины Флагерти и еще
больше Фоссов. Последнюю строчку на девятнадцатой странице занимал Фрэмингхэм.
И эту фамилию я вроде бы слышал впервые, но…
