Возня за хорами утихла, и ожил орган. Играл Виталик на удивление чисто и красиво. Видать, действительно когда-то посещал музыкальную школу. Прихожане замерли, вслушиваясь в незатейливую, но очень душевную мелодию. И тут грянул хор. Нет, это был не хор мальчиков. Партия исполнялась лужеными, пропитыми глотками здоровенных мужиков, но как проникновенно они пели! Недаром перед выходом на дело царский сплетник убил два часа на репетиции с братвой в салоне мадам Нюры.
С чего начинается Родина?
С картинки в твоем букваре…
На глаза прихожан навернулись слезы. Каждый, наверное, вспомнил о своей далекой родине и невольно всплакнул.
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе.
Кто-то из прихожан зашмыгал носом.
А может, она начинается
С той песни, что пела нам мать…
— Эх, жизнь моя жестянка! — кого-то из прихожан капитально пробило, и он зарыдал в голос.
…С того, что в любых испытаниях
У нас никому не отнять.
И тут все прихожане дружно встали со своих лавочек и вытянулись по стойке «смирно».
С чего начинается Родина?
Из-за хоров появилась длинная процессия небритых личностей, обвешанных с головы до ног оружием, во главе с царским сплетником.
С заветной скамьи у ворот,
С той самой березки, что во поле,
Под ветром склоняясь, растет.
Небритые личности подхватили сундук, продефилировали мимо обалдевшего епископа и медленно двинулись к выходу, в такт музыке чеканя шаг. Увлекшийся органист продолжал играть. Такой оратории ему исполнять еще не приходилось, а она ему, судя по тому, как он азартно давил на педали и клавиши мануала, явно понравилась.
А может, она начинается
С весенней запевки скворца…
Епископ молча открывал и закрывал рот, пытаясь что-то сказать, но ничего, кроме невразумительного мычания и бульканья, выдавить из себя не смог. Наглый ход царского сплетника лишил его дара речи.
…И с этой дороги проселочной,
Которой не видно конца…
Песня затихла где-то за дверями костела, но ее тут же подхватили прихожане:
С чего-о-о начинается Ро-о-одина-а-а?
21
В ожидании царя-батюшки боярская дума, как всегда, времени даром не теряла, занимаясь важными государственными делами. Кто-то резался в подкидного дурака, кто-то — в кости, играя на щелбаны, а кто-то просто травил байки. Возможно, именно поэтому царского сплетника заметили не сразу. Он прошел в зал заседания боярской думы при полном параде: с боярским посохом в руках, в горностаевой шубейке с царского плеча, зеленых сафьяновых сапожках, подчеркивающих цвета его дома, и высокой боярской шапке на голове. Промаршировав через весь зал, он плюхнулся в свое персональное кресло неподалеку от тронов царской четы, откинулся на его спинку, прикрыл глаза и засопел в две дырочки, не обращая ни на кого внимания. Последние два дня он спал урывками и, пользуясь случаем, решил немножко прикорнуть. Когда до боярской думы дошло, кто удостоил ее своим посещением, она недовольно загудела и начала коситься на Федота. Воевода, как всегда, стоял на своем посту у парадных дверей, через которые проходила обычно царская чета на заседания боярской думы. Федот кинул ленивый взгляд на развалившегося в кресле Виталика и отвернулся в сторону. Дума загудела еще громче. Что это? Изменник оправдан? Царь-батюшка простил предателя, покушавшегося на его жизнь? Дума шушукалась, но, учитывая печальный опыт предыдущих заседаний с участием царского сплетника, громко вслух ему свои претензии не предъявляла. А Виталик за это время действительно устал. Постоянные недосыпы сделали свое дело, и он заснул так крепко, что не проснулся даже от истошного вопля глашатая:
— Владыка всея Руси царь Гордон и его супруга царица Василиса Прекрасная!
Боярская дума повскакала с лавок и начала бить поклоны входящей в зал царской чете. Виталик в знак приветствия всхрапнул и подложил под щеку посох, чтоб удобнее было спать. Это была уже наглость. Гордон, отмахнувшись от вцепившейся в его руку Василисы, подскочил к сплетнику и скипетром сбил боярскую шапку с его головы. Реакция у Виталика была великолепная. Он поймал ее на лету.
— Уа-а-ау-у-у… — протяжно зевнул царский сплетник и сладко потянулся. — Здорово, царь-батюшка.
Царь зарычал.
— Да не парься ты, я уже проснулся… — соизволил оторвать седалище от кресла Виталик, поприветствовал державного небрежным кивком, вернул шапку на положенное ей место, поправил ее на голове и плюхнулся обратно в кресло, — …почти. Умаялся я на твоей службе. Загонял ты меня. Ну, начинай. Если будет чё серьезное по делу, я подключусь.
Василиса чуть не силой оттащила взбешенного царя от Виталика и усадила его на трон.
— Не забывай, о чем мы договаривались, — прошипела она державному на ухо и заняла свое место рядом с ним.
— Царь-батюшка! — не выдержал боярин Жеребцов. — Это что ж такое деется? Убивец запросто в боярской думе сидит, а воевода и носом не ведет!
— Какой убивец? — недовольно поморщился державный.
— Вот этот! — ткнул пальцем в Виталика Жеребцов. — Энто ж он боярина Надышкина на дело неправедное подбил, а апосля убил, чтобы следы замести, значится.
— Свидетели есть? — хмуро спросил царь.
— А как же! Бона Федот при этом был.
— Ты что-нибудь видел? — спросил воеводу Гордон.
— Никак нет, ваше царское величество, — нагло соврал воевода.
— А стрельцы твои?
— Они докладывали, что, когда подоспели, там были Дон со своими людьми и царский сплетник. А уж кто из них Надышкина убил, то им неведомо.
— Раз свидетелей нет, то и дела нет, — подала голос Василиса.
— Царица-матушка, — подскочил боярин Кобылин, — этак он без свидетелей нас всех изведет! Ворог он, помяни мое слово, ворог!
— Он как появился на Руси, нам совсем житья не стало!
— Раньше-то на царя-батюшку так не злоумышляли.
— Евойноя это работа.
— Ты чё городишь, а кто грудью царя-батюшку в термах басурманских защищал?
— Верно, Козьма! А ну посторонись, ща я ему дам в рыло!
— За что? За правду?
— Вас, как дитёв малых, вокруг пальца обводют! Вот помяните мое слово: это он, морда бандитская, на царя-батюшку злоумышляет, а потом, значится, сам же и спасает, чтобы в доверие втереться!
Заседание боярской думы вошло в привычное русло. Гордон примостился на троне поудобнее, готовясь смотреть бесплатное шоу, но в бороды друг другу бояре вцепиться не успели. Василиса обломала ему кайф.
