– А как они могли захватить девушку, – удивленно спросила Лена, приподняв брови, – они что, дома у него были?
– Возле дома. Перекрыли движение, а когда глава высунулся из своей машины, открыли огонь. Мимо проезжали две патрульные машины вневедомственной охраны… если честно – не проезжали, а пили кофе, у ларька стояли и лясы точили… услышали стрельбу, надо отдать им должное – сразу подключились к делу и обстреляли бандитов. Те попрыгали в машину, прихватив девчонку, которая как раз выходила из дома, и свалили.
– Непонятно, а зачем им девушка? – спросил я. – Они уже убили главу – по крайней мере, так посчитали, – а девушка-то им зачем? Выкуп они точно не получат, а с ней одна возня только… И еще – а какой смысл главу этого валить? Какие дела у него с кавказцами?
– Ходят слухи, – подполковник понизил голос, – что он с чеченами еще во время перестройки хороводился, теперь завязал с предпринимательством – типа у него нет бизнеса, а весь бизнес у родственников, перевел на них, видать, – стал политиком, потом главой администрации заделался. Видимо, какие-то разборки у них были с чеченами. Но я вам ничего не говорил, хотите вон – поговорите с командиром группы ОМОНа, вы с ним, хе-хе, уже познакомились. А мне пора. И так тут суеты хватает, вас еще черт принес…
Подполковник развернулся и пошел в КП, а я отправился налаживать контакт с белобрысым парнем, с которым общался возле джипа, – это и был командир группы ОМОНа.
– Командир! Можно на пару слов?
– Чего хотел? Ехали – и езжайте себе! Мне без залетных «соседей» дел хватает! Жаловаться, что ли, будешь? Жалуйся! Мне плевать! И так в дерьме вечно! Вы-то вон раскатываете, как, б…, Джеймсы Бонды, а мне тут на земле, под пулями, черных ловить! Валили бы вы отсюда, а? Без вас тошно!
– Извиниться хотел. Не сильно покалечил твоих?
– Нормально. – Мужик тряхнул русой головой и потер лицо руками. – Ладно, закрыли тему. Все бывает. Все живы, почти здоровы. Так что вопрос закрыт. Осторожнее поезжайте, мы сейчас все машины процеживаем через сито, а они, скорее всего, отсиживаются где-то в лесу – неужели они такие идиоты, чтобы по трассе двигаться. Хотя… все может быть.
– А где тут заночевать можно? Мы хотели в кемпинге где-нибудь – неохота в город ехать, гостиницу искать.
– Тут километрах в двадцати по трассе, возле озера, есть неплохой кемпинг, и кормят хорошо. Хозяин русский. Так что там можете остановиться. Ну все, удачи!
Омоновец повернулся и вслед за подполковником ушел в КП. Там горел свет, кто-то ходил, громко разговаривал, в общем – шла обычная бурная деятельность.
Лена посмотрела на меня и сказала:
– Пойдем переоденем тебя, вояка! Как это ты дал ему врезать по тебе прикладом, Тень? Он даже коснуться тебя не должен был, не то что синяк поставить!
– Ну не убивать же мне было его! – огрызнулся я. – Все-таки представители власти! Думал – разберутся, а они сразу в бой! Скажи спасибо, я их на месте не положил – сейчас бы замучились писать объяснения. Пошли, переоденусь, да в мотель – уже смеркается, надо и отдохнуть, не пилить же всю ночь. А спать на сиденьях я категорически отказываюсь – хочу прижать тебя на чистых простынях… ну относительно чистых!
– Распутник! – Лена ткнула меня пальцем в грудь и с видом гордой девственницы проследовала к джипу.
Я улыбнулся – контраст нависшей темной зловещей глыбы навороченного джипа и светлой девичьей фигурки был пикантным.
Как и сказал командир группы ОМОНа, кемпинг стоял на дороге, в двадцати с небольшим километрах дальше по трассе. Возле него, как обычно, кучковались три или четыре фуры с освещенными огромными кабинами и занавесками на окнах, стояли несколько легковых автомашин с номерами разных регионов (на нашем джипе были московские номера), и тускло горели фонари на столбах.
Был уже поздний вечер – лес вокруг, трасса с пролетающими автомашинами были темны, как будто облиты чернилами.
Выйдя из машины, я потянулся, оглядел окрестности и пошел договариваться насчет ночлега.
Двухэтажное кирпичное здание не представляло собой ничего интересного – внизу кафе с деревянными столами и стульями из массива, вверху комнаты для постояльцев. На здании гордо висела вывеска MOTEL, видимо, для иностранцев, массово заполонивших такие великолепные центры культуры, как Мухосранск и деревня Бельдяжки.
Молоденькая дежурная радостно продемонстрировала мне номер люкс, в котором были аж ванная и отдельный туалет, я удовлетворенно кивнул, бросил взгляд за окно, на освещенный тусклым светом фонаря наш джип и метнулся к лестнице.
Уже подбегая к джипу, я услышал глухие удары и булькающий хрип, как будто кто-то ударил топором по полной бутылке с колой – не рассуждая, с ходу выбил у черноволосого кадра предмет, очень напоминающий «стечкин», и сломал ему шею.
– С тобой все нормально? – с тревогой спросил я у напарницы и повернул ее лицо к свету. – Ты в крови!
– Это их кровь. Видишь джип? Они с той стороны подъехали, с лесной дороги. Меня под прицел взяли и сказали выйти из машины. Я и вышла…
– Хорошо вышла, правильно вышла! Я в окно на втором этаже заметил мельтешение у машины, но не успел.
– Нормально все. Только умыться надо. Противно…
– Знаешь что, давай сейчас положим их в их же джип и вернемся на КП, сдадим мужикам – все им меньше работы будет. Или не будем? Сейчас заставят отписываться, фигню всякую… зачем нам светиться?
– Так-то оно так… упс! Слушай, там же девчонка должна быть, где она? Пошли!
Лена перешагнула через набросанные между машинами трупы разной степени изломанности, заглянула внутрь джипа – это был «Круизер», потом открыла багажник и сказала:
– Иди сюда! Тут она!
Я поспешил на зов и в свете фонаря увидел девчонку. Ее ноги и руки были связаны скотчем, рот тоже был заклеен скотчем, так что она могла только бессильно мычать.
Девушка таращила глаза, дергала руками, в общем, как могла, показывала – развяжите!
Я протянул руку, чтобы сорвать скотч с лица, коснулся девушки и замер, ошеломленный наплывом страшной информации, затем убрал руку и остановил Зарю, пытавшуюся освободить девушку:
– Не трогай ее. Пусть полежит.
– Почему? – Заря недоуменно посмотрела на меня.
– Я знаю, кто навел боевиков на ее отца и мать.
– И кто же?
– Она. Она навела. Из-за нее убили мать и ранили отца. Правильно говорю, а, подруга?
Девица испуганно сжалась в багажнике и попыталась от меня отползти.
– У нее была связь с одним из чеченцев, типа любовь, а перед этим отец, когда стал политиком, перевел свое имущество на жену, а когда с женой начались скандалы на почве его гулянок и баб, перевел все имущество на нее. Она уже взрослая, паспорт есть, все есть – ей хотелось наследства, она ведь единственная наследница папаши. Договорилась через любовника о заказе на папашу, передала информацию – где папашу подстрелить, как и что, вот боевики их и приняли. Чечены же, не будь дураки, отца и мать подстрелили, будучи уверенными, что наповал, а ее втащили в машину, потребовав, чтобы она подписала им необходимые документы. Похоже, она была против, чтобы какой-то Арби или Гусейн поснимал бабки с ее счетов, и возмутилась – после этого и оказалась в багажнике. Когда менты их обстреляли – похоже, повредили что-то в машине, – они отсиделись в лесу, дождались темноты и доползли до кемпинга, чтобы поджидать жирных лохов и заменить тачку – тем более что она засвечена, да еще и в дырках от пуль. Вот лохи им и попались. Мы.
