- Ничего. Мы этого так не оставим, можете не беспокоиться. Но сейчас у меня другие заботы на уме. Вы пошлите кого-нибудь к мистеру Трэсти, будто насчет этой потравы. Да выберите такого, чтоб попусту не болтал, а разузнал все толком. Мне надо выяснить, дома ли судья. Только пусть прямо об этом не спрашивает, а выпытает поосторожнее, обиняками. До меня дошли слухи, что судья собирается уехать. Так вот я и хочу узнать, уехал он или нет. Понятно?
- Понятно, - ответил Рэвнер. - Все будет выполнено. Пошлю Черного Дика, на него можно вполне положиться.
- Верно, верно! Черный Дик не подведет. И слушайте, Рэвнер: скажите ему, чтоб он повидал там мулатку Синтию.
- Что ей сказать?
- Пусть передаст ей, чтобы пришла сюда. Мне нужно с ней поговорить. Но предупредите Черного Дика, чтобы вел себя поосмотрительнее, не сболтнул лишнего. И чтобы их никто не подслушал.
- Ладно, я ему все растолкую. Сейчас послать?
- Да-да, сию минуту. Дело не терпит отлагательств.
Не тратя лишних слов, Рэвнер отправился выполнять хозяйское приказание, и через десять минут Черный Дик уже шагал по дороге от Счастливой Долины к Горному Приюту.
Глава LXXIV. ТАИНСТВЕННОЕ ОТСУТСТВИЕ
Краткий разговор между Джесюроном и Рэвнером велся вполголоса, чтобы их не услышал тот, кто, как полагал Джесюрон, спал в гамаке на расстоянии каких-нибудь десяти шагов. Однако самого гамака с крыльца не было видно, он висел, как уже говорилось, в другом конце веранды.
Отпустив управляющего, Джесюрон пошел к себе и через минуту снова появился на веранде в преображенном виде. Вновь на нем красовался знаменитый синий сюртук, застегнутый на все пуговицы, потертые штаны, касторовая шляпа и очки. По-видимому, старик куда-то собрался. Это было тем более очевидно, что он поднял упавший на пол зонт и подошел к крыльцу, держа его в руке.
Куда же и с какой целью он отправлялся так рано?
- Да-да, - бурчал он про себя, - необходимо повенчать их сейчас же, пока не пришло известие о смерти судьи. А то еще неизвестно, как поведет себя Герберт Воган, когда узнает, что ему на голову свалилось целое состояние. Кажется, Юдифь не слишком уверена, что поймала молодого красавчика. Сама вчера о том говорила. Значит, тем более необходимо действовать немедленно. Незачем и посылать за приходским священником. Он - приятель судьи, еще заартачится. Надо позвать другого. Тот беден и не станет ломаться. Все равно узы брака будут так же нерушимы, как если бы брачную церемонию совершал сам епископ Ямайки. А если и этот не согласится, найдем третьего. Я знаю такого, который за деньги пойдет на что угодно...
Старик начал было уже спускаться с крыльца, как вдруг его остановила какая-то мысль. Он повернулся и, тихонько ступая, пошел к гамаку.
- Наш молодой джентльмен, наверно, еще изволит почивать. Сегодня он и вправду станет джентльменом, а богатых молодых джентльменов не полагается тревожить, когда они нежатся в постели. Пусть спит... Но что это?.. Гамак пуст? Рано же поднялся мой счетовод! Где он? У себя в комнате?
Джесюрон подошел к спальне Герберта. Дверь была полуоткрыта. Джесюрон бесцеремонно заглянул внутрь. Комната была пуста.
- Мистер Воган! Вы здесь? - на всякий случай спросил Джесюрон, вытягивая шею и тщетно стараясь обнаружить хозяина комнаты. - Куда же он делся? Нет ни плаща, ни шляпы. И ружье взял. У него всегда висело вот тут ружье. И как это он ухитрился пройти мимо меня так, что я ничего не слышал? Уж, кажется, я сплю чутко - и кошку услышу. Ну да, он просто перепрыгнул через перила... Ага, вот и следы! Кроме него, некому. И куда это его понесло на рассвете?
Впрочем, вначале отсутствие Герберта не вызвало у Джесюрона тревоги. Просто молодой человек вздумал побродить по лесу. И ружье захватил, чтоб подстрелить какую-нибудь раннюю птаху. Он уже не раз так делал. Только, правда, никогда не уходил до завтрака. Впрочем, ни ранний уход тайком, он, наверно, просто не хотел будить хозяина, - ни взятое ружье не давали еще оснований для беспокойства. Но кое-что другое пробудило у Джесюрона подозрения.
Герберт взял ружье, он решил поохотиться - но тогда почему же он оставил сумку с пулями и пороховницу? И то и другое висело на своих местах. Если Герберт отправился пострелять дичи, почему он не захватил с собой всех необходимых охотничьих принадлежностей? Может быть, он увидел дичь неподалеку от дома и, торопясь, боясь упустить ее, схватил ружье, думая обойтись двумя зарядами? Тогда, значит, минут через десять он вернется.
Десять минут прошли, прошло еще много минут... наконец, целый час. О счетоводе по-прежнему не было ни слуху ни духу.
Джесюрон разослал на поиски негров, но и они не нашли Герберта, хотя обшарили лес на полмили вокруг.
Джесюрон, которому пришлось отложить визит к священнику, помрачнел.
- Странно, - сказал он дочери, которая уже встала и выглядела тоже не очень весело. - Странно, что он ушел, не предупредив ни тебя, ни меня.
Юдифь ничего не ответила. Поступок Герберта сильно задел ее. Она, может быть, имела больше оснований подозревать неладное, чем почтенный родитель. Между нею и Гербертом накануне произошла неприятная размолвка. И теперь красавица была одновременно печальна и раздражена.
Настроение ее не повысилось, когда служанка, снимавшая гамак Герберта, сообщила своей госпоже, что нашла два предмета, неизвестно как туда попавшие: кокосовый орех и курительную трубку. Последняя не могла принадлежать Герберту - он никогда не курил трубки. А кокосовый орех был, очевидно, сорван с росшей неподалеку пальмы. На стволе ее виднелись царапины, как будто кто-то недавно по нему карабкался. И наверху пальмы оказался свежесломанный стебель.
Зачем понадобилось Герберту лезть на пальму и швырять оттуда к себе в гамак кокосовые орехи?
А тут еще выяснились новые факты, усугубившие загадочность исчезновения Герберта.
Один из пастухов, посланный на розыски Герберта, вернувшись, рассказал, что у садовой ограды на влажной земле обнаружил след молодого англичанина, ведущий в горы. Рядом с этим следом - другой, причем двойной: к ферме и от нее. Следовательно, кто-то проходил там дважды. Пастух был опытным следопытом и вряд ли мог ошибиться.
Все это произвело весьма неприятное впечатление и на Джекоба Джесюрона и на его дочь. Волнение их все возрастало. Время шло, а Герберт не возвращался. Джесюрон тревожился, злился и в конце концов начал угрожать. Герберт Воган - его должник. Он не только обязан ему за широкое гостеприимство - он получил вперед большое жалованье. Неужели он отплатит за все неблагодарностью и обманом? Хотя, конечно, не это было главным.
Юдифь же беспокоили не меркантильные соображения. В груди ее бушевали иные чувства.
* * *
Черный Дик вернулся. Он ловко справился с поручением. Да, судья уехал на рассвете.
- Отлично! - сказал Джесюрон. «Но где его племянник?» - добавил он про себя.
