Недалеко от площадки, за рвом, устроены большие очаги под открытым небом, где слуги сэра Мармадьюка жарят громадные туши быков и свиней со вспоротым для фаршировки брюхом. Это место часа через два будет самым заманчивым для гуляющих.
В парке сэра Мармадьюка собрались не только поселяне. Роскошно одетые кавалеры с нарядными дамами стоят, оживленно беседуя, и следят с интересом за играми; многие из них и сами принимают участие в играх «Fête champêtre»
[12]
– это модное развлечение, и никакое звание не заглушает в человеке жажды невинного веселья. Поэтому владелица замка может, не нарушая приличий, присоединиться к пляскам под открытым небом наравне со своими служанками, а хозяин – сыграть партию в шары или пофехтовать на палках со своим арендатором. В те времена даже сам король нередко снисходил к таким забавам.
Веселье царило в парке сэра Мармадьюка Уэда, праздновавшего день рождения своего отпрыска, счастливый и памятный день, в который Провидение послало ему наследника и сына.
Глава XIV. ВПЕРЕД, МАРШ!
Часы на колокольне в Эксбридже прозвонили полдень; кирасиры Скэрти все еще толпились на постоялом дворе, хотя уже в полной готовности, каждый около своего коня, готовый по первому знаку очутиться в седле.
Время было позднее, давно бы уж пора двинуться в поход, но им пришлось задержаться. Причина их задержки была налицо: новенькие подковы на ногах лошадей. А для этого пришлось вызывать кузнеца из Эксбриджа.
А впрочем, им некуда было особенно торопиться. Идти было недалеко, и не пройдет и часа, как задание, возложенное на них, будет завершено. В двенадцать они уже все выстроились в ожидании приказа.
– По коням! – раздалась короткая команда, и в ту же секунду на крыльце харчевни появились оба офицера.
Кирасиры вскочили в седла, и звон сабель, стальных доспехов и стук копыт в полуденной тишине осеннего дня разнесся далеко по окрестностям. Лавочники в Эксбридже, услышав издалека этот шум, вздохнули с облегчением. Всю ночь королевские головорезы шатались по улицам, буянили, не давали покоя жителям и угощались на чужой счет.
Неудивительно, что все обрадовались, услышав это бряцание сабель и шпор, свидетельствующее о том, что капитан Скэрти со своим отрядом снялся наконец из «Головы сарацина».
Когда солдаты уже сидели на лошадях, оба офицера не спеша подошли к своим коням. Корнет долго не мог попасть ногой в стремя, а когда он с трудом уселся верхом, каждому, глядя на него, невольно приходило в голову: а сможет ли он удержаться в седле? Стаббс был здорово пьян и качался из стороны в сторону.
Командир также был сильно навеселе, хотя и не до такой степени. Во всяком случае, по нему это было не так видно. Он взобрался на своего коня без посторонней помощи и, очутившись в седле, держался прямо. Возможно, это превосходство над товарищем объяснялось в данном случае простой привычкой. Скэрти был старый солдат, а у Стаббса этого преимущества не было.
Они сели угощаться в харчевне еще накануне, на исходе дня.
Происшествие, разыгравшееся там, вряд ли оказало на них утешительное действие, поэтому офицеры продолжали пить, только перенесли это занятие в Эксбридж, где они переходили из одного кабака в другой. Там им подвернулись собутыльники, которые в свою очередь пригласили их в компанию веселых ночных гуляк; так они пировали до зари, и только когда уже бледный утренний свет забрезжил над долиной Колна, усталые бражники, шатаясь, поплелись через мост на свою временную квартиру.
Пока кузнецы ковали лошадей, офицеры прилегли на часок и оба встали разбитые, хоть им и предоставили самые лучшие кровати из всех, что были на постоялом дворе. Проснувшись около двенадцати, Скэрти потребовал себе кружку браги для успокоения нервов; он чувствовал, что они у него здорово развинтились за ночь. Позавтракав на скорую руку, он скомандовал отряду садиться на коней. И теперь все только ждали приказа двинуться в путь.
– Друзья! – обратился Скэрти к солдатам, твердо усевшись в седле. – Мы провели с вами ночь в гнезде бунтовщиков. Этот город Эксбридж кишит предателями: квакеры, сектанты, пуритане, – все это одна шайка.
– В-ик!-вверно, – икнул Стаббс, пытаясь держаться прямо.
– Верно, капитан, правильно вы говорите! – хором подхватили солдаты, и громче всех те, которые не расплатились по счетам.
– Ну, и черт с ними! – пробормотал Скэрти, внезапно потеряв всякий интерес к Эксбриджу и всему, что в нем делается. – Посмотрим, что ждет нас впереди... Нет... не то... Сначала оглянемся назад. Ни одной хорошенькой девчонки в харчевне! Экая жалость! Ну, наплевать! Обойдемся и без женщин, было бы вино! Эй, Бонифас, а ну-ка, выкатывай бочку!.. Что вы будете пить, дармоеды? Пиво? – Да-да, все, что вы ни поднесете, господин капитан!
– Пива, Бонифас! А мне тащи хересу... А вы что скажете, Стаббс?
– Хересу! – еле ворочая языком, выговорил корнет. – Только хересу, нич-чего больше! Хересу!
– Кто платит? – спросил хозяин, явно опасаясь, как бы этот последний заказ не оказался даровым угощением.
– Получай, скотина! – крикнул Скэрти и, достав из кармана золотой, швырнул его в лицо хозяину. – Ты что думаешь, королевские кирасиры – это разбойники с большой дороги? Вина, вина! Да поживей! А не то я откупорю твой бочонок своей шпагой!
На постоялых дворах в прежнее время держали много подручных, и через несколько секунд солдаты уже держали в руках кружки с пивом, а офицеры чарки с вином. Отечественный напиток был разлит быстрей, но солдаты из уважения к начальству дожидались, пока офицерам не нальют чарки белого испанского вина.
Схватив поданную ему чарку, Скэрти поднял ее над головой и крикнул:
– За короля!
– За кко-ро-ля! – повторил Стаббс.
– За короля! За короля! – разом подхватили полсотни голосов, и кое-кто из стоявших рядом тоже пробормотал: – За короля!
– Бросай кружки! – скомандовал капитан и первый швырнул свою чарку на середину дороги.
Солдаты тотчас же последовали его примеру, и мигом вся мостовая была усеяна блестящими оловянными кружками.
– Вперед, марш! – гаркнул Скэрти, пришпоривая своего скакуна.
И отряд кирасиров с бешеным командиром во главе выехал с постоялого двора и направился по дороге к Красному Холму, а мертвецки пьяный корнет трусил позади всех.
Несмотря на изрядное количество поглощенного им вина, капитан кирасиров был настроен отнюдь не весело. Он, собственно, и пил-то главным образом для того, чтобы заглушить вином неприятное воспоминание, до сих пор не дававшее ему покоя. Он никак не мог забыть того оскорбления, которое ему нанесли вчера вечером; ему казалось, что оно уронило его в глазах подчиненных. Признаться, он был почти уверен в этом, и поэтому все его мысли сейчас, когда он ехал впереди своего отряда, были заняты исключительно Черным Всадником и тем, как бы отомстить таинственному незнакомцу.
