Понимаешь, государство, аккумулируя и распределяя ресурсы нескольких планет, поддерживает направление, позволяющее техническому прогрессу продолжаться.
Вот оно что! Под таким углом проблему императрице никто не представлял. Ну-ка, сменим ракурс.
– А вот в отношении флота есть еще одно соображение, – говорит она. – Люди, которые там сконцентрированы, надолго оказываются отвлечены от забот большого мира и помещены в условия, где без дисциплины и организованности не выжить. Кроме того, все они – персоны с большими амбициями. И для их реализации в космосе созданы прекрасные условия. Карьерный рост, связанный с большой текучестью кадров, – ну не выдерживает большинство регулярных возвращений в мир гравитации после длительного пребывания в невесомости. Многие из тех, кто прошел через долгие вахты в пустоте или учения эскадр, стрельбы и смотры, потом спокойно занимают на поверхности благоустроенных планет тихие должности и с удовольствием вспоминают приключения молодости. Другие, преодолевая телесные слабости, дослуживаются до высоких постов, чтобы скоротать старость на пенсии. Им тоже есть что вспомнить. А главное, они заняты делом, которому отдают частичку самих себя. Ну и не беспокоят остальных обывателей своей неуемной энергией и стремлением к яркому самовыражению. Иными словами, флот – это ниша для тех, кто хочет погорячее.
– А оборонительная функция этого учреждения – чисто номинальная, – завершает ее мысль супруг.
– Да. Сейчас, правда, халлаи немножко занимают внимание наших флотоводцев, но это скорее косметическая проблема, чем реальная.
– Пожалуй. Слушай, но ведь для управления всем производством требуется информация, грубо говоря, из-под каждого резца, с каждой кассы каждой лавочки.
– Намного больше, – улыбается Раомина. – Практически любой шаг любого человека, начиная с первого крика и до последнего вдоха, – известен. Системы видеонаблюдения и данные с камер мобильных манипуляторов, все операции с деньгами или случаи прямого обмена – анализируется практически все, что происходит. В принципе, любого можно уличить и наказать за самый пустяковый проступок. Что применяется крайне редко, как ты понимаешь.
– И кто же со всем этим справляется? С этим ураганом сведений?
– Автоматика. Совершенствование аналитических программ не останавливается ни на секунду. Понимаешь, значительная часть информации недостоверна, и немалые ресурсы процессоров затрачиваются на ее восстановление или даже отбрасывание, – чувствуется, что, сев на своего излюбленного конька, императрица не собирается с него соскакивать. Но вдруг останавливается. – Прости, увлеклась. Так вот. Люди очень разные, и каждому из них требуется что-то свое. Если бы мы взялись наказывать всех за любую провинность, то мир превратился бы в нечто, напоминающее урок строевой подготовки. Кстати, выявлять преступления эта методология позволяет чуть ли не в момент появления замысла, а уж в момент злодеяния – точно.
– То есть преступность легко искоренить? – Вир смотрит на нее недоверчиво.
– Нет. Люди неисправимы. Профессиональных убийц и грабителей, ну и еще кое-какие разновидности вроде похитителей детей или террористов мы, конечно, изводим под корень, но воришки и мошенники – неотъемлемая часть общества, бороться с которыми должно само общество своими собственными силами. То есть люди, занятые охраной правопорядка и рядовые граждане.
– Постой, Ра, а сами вы, тайные координаторы, что, себя к этому обществу не относите?
– Мы живем в нем, но мы – правящая семья. Все ниточки от этого мира собраны в руках небольшой группы людей, достаточно осведомленных, чтобы понять – реально управлять можно только негласно. Иначе общество станет сопротивляться, выяснять, как нам это удается, разбираться в механизмах и искать рычаги. И все вскроется. Хорошо, если публично! А если другая команда задумает порулить? Пока не разберутся в том, насколько это трудоемко, все испортят.
– Так ваше семейство рулит из любви к людям, а не ради выгоды? – ехидничает Вир.
– Начинали, конечно, для себя. А потом, когда удалось заменить аппарат управления техникой, началось веселье. Изо всех щелей полезла этика. Причем в самом эгоистичном аспекте. Скажем, такой вариант: упраздняем министерства и начинаем оптимально организовывать деятельность тех, кто занят в реальном производстве и на транспорте. Но тогда само это производство придется придерживать в развитии за счет снижения производительности труда – ведь народ пойдет на фермы и фабрики. Творческие люди перестанут пользоваться поддержкой «ценителей», потому что, как ни крути, у тех, кто занят реальной работой, интерес к искусству формируется иначе, чем у элитариев, раздувающихся от своей значимости.
Невольно исчезнут управленческие ошибки – вечная тема для журналистов. Иными словами, привычный мир рухнет. Средства массовой информации начнут задыхаться от недостатка источников скандалов и склок. И, чем черт не шутит, примутся сами эти склоки продуцировать, создавая себе кормовую базу. Это если по плохому сценарию считать, конечно, по которому обычно все и идет.
– Это действительно все меняет. Может возникнуть что-то, похожее на первобытно-общинный строй. – Вир выглядит задумчивым.
– Возможно. Каждый завод или поместье – своя община, – Раомина соглашается скорее для того, чтобы поддержать восприимчивость собеседника, чем искренне. – Естественно, отсутствие для людей необходимости решать организационные вопросы на более высоком уровне разъест все привычные для нас иерархические композиции, отточенные тысячелетиями прогресса общества. Не получается у меня, да и ни у кого из нашей команды, предугадать, куда заведет путь развития социума, построенного на столь глубоком взаимодействии человеческой эмоциональности и жесткой машинной логики.
– А если за кормило возьмется некто, целиком поглощенный собственным эгоизмом? – подначивает Вир.
– За него не так-то легко ухватиться, – улыбается императрица. – Чтобы с этим справиться, надо владеть программированием так же легко и непринужденно, как языком рефлекторных движений телом. Хотя, зная комплекс кодов, конечно, получится и просто порулить, но ведь тогда ничего не переделаешь. То есть будет, как у Рамидонки в пилотском кресле – полная иллюзия могущества без какого бы то ни было воздействия на ситуацию. Просто все ресурсы, не использующиеся для поддержания устойчивого функционирования популяции, будут поступать в распоряжение правителя, пока он в них не захлебнется.
– Как императоры, которые сменяли друг друга в последние годы?
– Десятилетия. Нет, они вообще управляли только людьми, которые крайне слабо влияли на ситуацию. То есть даже поживиться толком им не удавалось. Так, купание в лучах славы и обеспеченная старость, если бы смогли до нее дожить. Реально – они решали задачу очищения общества от самой подлой и беспринципной его части, прежде всего – от самих себя. То есть работали в качестве коллекторов самой большой гадости – властолюбцев.
– Грустно, – Вир действительно помрачнел. – Тоскливо и безысходно. А что, на Емле дело обстоит точно так же?
