В доме сейчас многолюдно. Тут остановилась семья беженцев из Люсинвилля, где нынче не то что неспокойно, а откровенно опасно. Перестрелки на улицах не радуют обывателей. Вир возится с детворой. Трое хозяйских сыновей да приезжие мальчик с девочкой то постигают под его руководством секреты обращения с рогаткой, то тренируются извлекать порой совершенно непристойные звуки из ленточных травинок. Как вернутся из школы, ищут себе интересные занятия. А вот приезжие взрослые выглядят удрученными и почти постоянно изучают сообщения о событиях в городе, шаря по сетям в поисках последних новостей от информационных агентств.
В жизни ничего существенного не происходит. Ферма, на которой они нашли приют, невелика. Дом мал и тесен для такого количества поселившегося здесь народа. Хозяйские сыновья уступили свои небольшие комнаты гостям и перетащили постели в чулан, на сундуки. Семье принадлежат окрестные земли примерно на расстоянии полукилометра во все стороны. В основном это поля, засеянные зерновыми и подсолнечником. Почвы здесь плодородны, удобрения вносятся по схеме, севооборот выверен. Семейство кормится с огорода, а молочные продукты и мясо берут у соседей. Каким образом рассчитываются – непонятно. Ясно только, что есть какая-то система.
Мобильных манипуляторов или киберов в хозяйстве всего два. Один – четверорукий, похож на корабельный. Живет в доме и на подворье, и все починяет. Зовут этот механизм Пак. Железяку любят и даже нередко советуются с ней по различным хозяйственным вопросам. Второе порождение человеческого гения – трактор. Он пашет, сеет, жнет и вносит удобрения на поля. Копает канавы, ремонтирует дороги и занимается множеством других дел. Он очень дружен с хозяином, можно сказать – не разлей вода. Постоянно на пару ковыряются где-нибудь на участке. Или меняют агрегаты в сарае, тогда к ним присоединяется еще и Пак, и парни спорят о том, что куда крутить и до какой длины регулировать свес.
Вир не раз к ним присоединялся. Любит он повозиться со всякими устройствами. Его протонный микроскоп погиб вместе с вычислителями, в памяти которых хранились результаты ранее проделанных работ. Конечно, основные мысли из головы никуда не девались, но затевать сейчас все по новой он не будет. Во-первых, они в бегах и связываться с сетью не намерены. Даже проверка состояния счета может дать недоброжелателю след, ведущий к ним. Это в «Роро» было безопасно. Только там серверы настроены так, что никто посторонний не сможет в результате анализа результатов обмена информацией выяснить ничего о местонахождении императрицы. Даже аппаратура богатого дома-дворца где-то сбойнула, хотя наверняка была специально подготовлена к тому, чтобы скрывать личности беглецов.
Понятно, что они тут представились чужими именами, и на их пальцах сейчас специально сфабрикованные паспортные колечки. Но они не суперагенты, чтобы всесторонне вжиться в легенду и зажить новой жизнью. Любой идентификатор опознает их с первой попытки, поэтому привлекать к себе внимание официальных властей – дело рискованное.
Здесь, на маленьких фермах, разбросанных среди невысоких холмов, люди привыкли год за годом встречать одних и тех же соседей, а любопытство к новеньким не связано с подозрениями в недобрых намерениях. Тихая жизнь, маленькие радости и проблемы. Это не большой город, где население настолько велико, что нарваться на проходимца можно просто по закону больших чисел. Тут судят о людях по их поступкам, которые на виду. Даже сейчас, когда за счет наплыва беженцев численность жителей провинции почти удвоилась, людно стало только в школе, да еще в лавочке торговля пошла бойчее.
* * *
Ра тщательно пролечила свою треснувшую кость и восстановила физическую форму. А ведь первые признаки полноты в талии у нее уже появились. Потом они попрощались с хозяевами и ушли. Тащить с собой ничего не нужно, так что в путь отправились налегке. А вечером, вдали от населенных пунктов, прямо посреди луговины, их подобрал самолет. Крошечный бипланчик на минутку присел, и через дверку в его боку путники забрались в отсек, расположенный прямо за креслом пилота. Пешком отсюда до «Роро» им пришлось бы топать несколько месяцев.
* * *
Отношения Жанны и того чернявого парня, с которым она стремительно задружила на празднике сбора винограда, похоже, прошли за последнее время длинную череду этапов и фаз. Во всяком случае, пилот и баллистик долго о чем-то журчали на лавочке под облетевшим кустом. Виру было ни капельки не интересно, и он почти не смотрел в их сторону. Какое ему дело до того, как они плачут и обнимаются, а иногда хихикают. Даже не обратил внимания на то, что губы девушки при обращении к собеседнице частенько артикулируют так, как будто произносят: «Ма», хотя по уставу полагается говорить: «Мэм».
Чернявого, как выяснилось, зовут Жаном. Он тоже о чем-то долго толковал с императрицей на той же самой лавочке. Вир даже забеспокоился, что они замерзнут, и отнес им теплые плащи. Осень уже переходит в зиму, хотя и не морозную, но зябкую. Надо же, и этот обращается к его любимой с тем же коротким словом. Донеслось до его ушей, когда подходил.
А потом эта парочка отвезла их на орбиту. Паренек пилотировал самолет-носитель, дотянувший посадочный бот километров до сорока высоты. А дальше Жанна разогнала маленький кораблик до вывода его на высокую орбиту, где они состыковались с авианосцем. Стационарные спутники наблюдения, оповещения и связи вовсю сообщали о появлении в зоне Люсинды беглого и активно разыскиваемого кораблика, но воспользоваться этими данными желающим поймать Раомину Каяли не удалось. Военно-космические силы сейчас стянуты к столичной планете, а это отсюда очень далеко и гоняться тут за авианосцем нынче некому.
Наблюдая за супругой после недавнего покушения на них, он сделал несколько любопытных выводов.
Во-первых, эта женщина никогда и никому ничего не расскажет до конца. Она всегда будет темнить и недоговаривать, умалчивать разные важные моменты и вообще всячески запутывать окружающих недомолвками. Нет, прямой лжи, в которой ее можно было бы уличить, она себе не позволит, разве что при осуществлении специально подготовленной интриги. Но постоянное пребывание в круговерти политической жизни превратило ее в ходячую тайну. И с этим ничего нельзя поделать. Впрочем, ему это даже нравится.
Во-вторых, она в него опасно влюблена. Умопомрачительно. До потери контроля над собой. И произошло это после того, как он откопал ее из-под камней. До этого чувства супруги к нему были добрыми, но скорее рассудочными. Даже наступление беременности подчинялось некому разумному плану. А потом, в критической ситуации, сработал какой-то тайный включатель в загадочном женском разуме, и пламя страсти разгорелось со страшной силой. С того момента, как ножка у благоверной зажила, она очень охотно предается с ним деятельности, на утоление этой самой страсти направленной. И в жизни ни в чем не перечит, словно все время старается угодить.
В-третьих, создалось впечатление, что в ее жизни резко поменялись приоритеты. Вся политическая кутерьма ушла далеко на задний план, и супруга сконцентрировалась на новой жизни, зародившейся в ней. Малыш, муж – достаточно. Иные моменты – только фон для движения в главном направлении. Собственно, сейчас оно для нее неразделимо, хотя формально представлено двумя механически не связанными объектами – объектом страсти и будущим ребенком.
