Первый элемент конструкции станка – продольная палка, через концы которой коромыслами пристраиваются поперечины. Выбрать в древесине шип для организации упора, конечно, можно, но уж больно дело это кропотливое. Есть вариант проще. Вырезал две рогульки и прибинтовал их друг к другу лыком развилками в разные стороны. Нормально получилось. А при случае можно длину распорки изменить, не слишком это трудоемко.
Отмерив длину, согнул ленту, как лист бумаги, в нужном месте и прогладил булыжником на булыжнике до полного совпадения плоскостей. При попытке разогнуть ленту по этой линии металл лопнул. Вспоминая добрым словом оставшиеся в инструментальном ящике плоскогубцы, согнул, применяя палочки-рычаги, крайние участки стальной ленты в обхват поперечин, а самый конец полосы прихватил бандажом из проволоки, извлеченной из обрывка жесткой «лапши». Соединить веревкой верхние концы рычагов и натянуть эту связь скруткой-палочкой было уже несложно. На это дело пустил не мочало, а пластиковую ленту от упаковки, как раз имелся подходящий кусок, отысканный в мусорной куче.
Перед тем как устанавливать металлическую ленту, Мишка в плотно закрытом горшке, наполненном толченым древесным углем, выдержал уже согнутую по концам заготовку в обжиговой печи. Примерно так он себе представлял процедуру цементации стали. Уж помогло оно или нет – сравнить-то не с чем. Однако лучковый нож сильно облегчил ему многие работы. И заточку держал неплохо. Не хуже перочинного ножика.
* * *
Отсутствие рубящего инструмента сильно сказывалось на выборе толщины древесных стволов, которые можно было использовать при реализации своих затей. И других неудобств случалось немало. А между тем, металл имелся. Один из обрезков арматуры длиной с ладонь и диаметром с большой палец нагрел на углях, поддувая веером из куска коры, а потом конец его расплющил камнем на камне. Деревянный «пинцет», которым придерживал поковку, жестоко пострадал, поскольку буквально «сгорел на работе». Но его и еще пары «пинцетов», запасенных заранее, на одну операцию хватило.
Получившееся зубило также прошло процесс цементации, вместе с еще одним зубилом, меньшего диаметра, и шилом, вытянутым из самого тонкого обрезка катанки. Вот на его оформление пришлось провести три нагрева, а количество израсходованных «пинцетов»… да не считал их Мишка!
Большое зубило зажал меж двумя хорошо приструганными друг к другу палками и наложил бандажи из веревки. Оттого что конец получившейся рукоятки торчал вперед, несомненно страдал внешний вид получившегося топора, но, перерубив им стволик толщиной сантиметров десять, Мишка понял, что это несовершенство он ему простит. Похоже, с неолитическими технологиями можно не так уж торопиться.
На пике восхищения собственными достижениями решил наконец задачу поимки кролика. Решетчатый ящик с крышкой, падающей на голову добычи от нажима на пол, дополнил внешней клеткой, дверка которой захлопывалась при срабатывании внутренней западни. А через сутки получил свою добычу. Братец Лис, или его заместитель, не смог пробраться внутрь, хотя подкоп сделал до самого пола. А вот дальше не пролез. Не перегрыз он палки, хотя видно было, что старался.
* * *
Так уж повелось, что успехи и заботы проистекают друг из друга, наполняя жизнь чередой задач, появляющихся в результате решения предыдущих. Про то, что шкурку следует хорошо отчистить, Мишка читал. Выскоблил изнутри костяным скребком, благо затачивать его кромку о камень несложно. А вот что делать потом? Ни одной мысли. Вернее, ни одного воспоминания. Возможно, встречались ему в книгах описания подобных процессов, но в памяти осталось только то, что после механической чистки проводилась еще какая-то обработка, без которой шкура начинала вонять.
Отсюда уже можно думать. Самым вонючим компонентом в животной органике является жир. Даже свежий он нередко пахнет не вполне приятно, а уж как портиться начнет! Удаляют жир в быту обычно мылом. Мыла у Мишки не было, но он вспомнил, что большинство традиционных моющих средств, растворяющих сало, – щелочи. Отлично. В старину использовали щелок, но что это такое? И еще мылись золой. А вот с ней все понятно, в ней содержится поташ. Уж золы здесь достаточно!
В один из тазиков, что остался от экспериментов с плавучим гончарным кругом, поместил шкурку, от души сыпанул туда золы и перемешал все как следует. Можно теперь это даже сварить, хотя, скорее всего, тогда шкурка станет непрочной. Ладно, пусть полежит так. А потом ее еще следует продубить. Делается это в отваре дубовой коры, это точно. Иначе откуда бы слово такое взялось – дубление?
Пошел разыскивать дубы. Попадались они ему на глаза неподалеку. Он тогда еще даже несколько сучьев отхватил лопатой – для лука припасал.
Глава 9
Соседи
Людей в этих местах обнаружить не удалось. Но живности тут водилось немало. Соседи, к слову сказать, были на редкость тактичны – на глаза не лезли, под ногами не путались. За исключением нескольких любознательных мышей и белок.
О том, что этот край далеко не пустынен, Мишка догадывался по примятой траве. По исчезновению листьев с ветвей, где совсем недавно их видел. По обглоданной коре или разрушенным муравейникам. Еще обнаруживал помет.
Изредка вдали у реки можно было заметить нечто подвижное внушительного размера. Случалось, он даже различал, что это олень или медведь. Но крупные звери бродили всегда очень далеко. Полной уверенности в том, что определил вид животного верно, у Мишки не было.
С кроликами определился, поскольку научился их ловить, а остальные твари обнаруживали его заранее и предпринимали меры к предупреждению встречи. Никого общение с человеком не вдохновляло. Все-таки горожанин, похоже, неправильно вел себя в лесу, наверное, топал громко или хрустел всякой всячиной под ногами, ветками шуршал.
Некоторые сведения о живности Мишка получал умозрительно. Например, за рекой росла морковка, а здесь, на левобережье, – нет. Но здесь водились кролики, которые ее любили. Выходит – всю скушали. А на другой берег не ходят, хотя речушку эту за водную преграду принимать он бы не стал. Видимо, на другом берегу кто-то активно охотится на кроликов. На компактном участке, ограниченном рекой и озером, некто уважает крольчатину, но, опять же, за реку не ходит. Видимо, избегает встречи со здешним хищником, который тоже крольчатиной питается охотно, но полностью поголовье под ноль не сводит. То есть просторней живет. Но территорию свою от других охотничков оберегает.
Вот такое мысленное знакомство. А если считать, что на этом берегу живет лисица, то на другом берегу, возможно, рысь. Хотя следов Мишка не видел. А и увидел бы, так ведь не следопыт. Вообще-то лето – время изобильное. Добыча от всех прячется. Хищники нападают на то, что знакомо на вкус и не окажет сопротивления. А связываться с человеком, который вечно таскается со своей острой блестящей лопатой, – да кому это надо?
Места тут такие – все лесом заросло. Вот в степи он бы обязательно разглядел кого-нибудь. Бизона, например. Как на озере видит гусей или уточек. Кстати, птички в этих местах водились – слышно их постоянно. Пролетают иной раз над головой, а бывает, и в сторонке, совсем близко, мелькнут. Но Мишка полагал, что все они несъедобны.
