– Я его не искала. Эта тропа существует столько, сколько живут на земле люди. По ней с юга приходят за камнями для ножей и наконечников.
– И топоров, – невольно завершает список Мишка.
– Для топоров лучшие куски привозят с запада. Это очень далеко.
– И что взамен просят те, кто их доставляет? – возникло подозрение, что тут имеется некая торговля. Меновая, конечно.
– Обычно люди сами едут за тем, что им нужно. Для себя, для рода. Или с соседями сговариваются, каких охотников послать. Надо ведь, чтобы кто-то дорогу показал или знал язык, на котором можно спросить у тех, кто живет в тех краях.
Да, связи тут совсем не похожи на торговые. Группы людей независимы и общаются между собой слабо. Встречи в основном происходят случайно.
– Но иногда с севера привозят медные ножи и браслеты. Выменивают на них маис – он может долго храниться. В случае, если год голодный, маис выручит, – разбавляет вдруг Саечка Мишкин пессимизм. – Табак с юга. Или от Соленой Воды – очень большие кости.
Да, коммерция в этих местах не процветает, и ладно, а вот нечто важное он, кажется, упустил.
– А скажи мне, пожалуйста, вот ты сказала – «тропа». Но ведь никакой тропы не было, – вспомнил он наконец свое недоумение. И тут же пожалел, что не смолчал. Распахнутые от изумления глаза девушки, казалось, сейчас выскочат из орбит. Рановато он себя в индейцы записал. Нет в нем присущей этим людям замечательности.
* * *
Итак, вокруг него сложилось обширное многоотраслевое хозяйство. Оседлое поселение, привлекающее к себе пристальное внимание массы людей. И на символическом посту Великого Вождя становится неуютно. С другой стороны, условия проживания комфортны. Рутина управленческой работы идет без его участия. Это необременительно. Да что он мелет! Это же идеальная ситуация. Распоряжаться всем, до чего можешь дотянуться, и ни перед кем ни за что не отвечать. Даже неудобно как-то перед индейцами.
Опять же другая сторона вопроса. Где-то в такой комбинации обязательно должно скрываться некое внутреннее противоречие. Период расслабленного благодушия непременно взорвется клубком проблем, созревание которых было упущено из виду. Потому что не думал. Присказка про черные и белые полоски в жизни ведь не с потолка взята. Вот сейчас, когда торопиться некуда, можно попытаться сообразить, что ему может угрожать.
Сайке сейчас явно хочется побыть одной. Она тут травки себе заваривает, припарки какие-то готовит. Женщины Выдр понимают во врачевании. А он пока поохотится. Лук напрасно, что ли, в такую даль тащил?
А еще нож у него – для себя делал, чтобы Рэмбо от зависти сдох. Попытался совместить в одном предмете достоинства мачете и финки. Носить его, правда, неудобно – тяжелый, так и норовит штаны с правого бока стянуть. Извлекать этот супердевайс из ножен рискованно – нитки, которыми они сшиты, часто просто перерезаются. Рубить-то топориком все равно верней, а если стругать или какая другая работа, так стандартный индейский ножик куда как ловчее. Лезвие у него похоже на старинную опасную бритву, но с бочкообразной рукояткой, передняя часть которой на манер пробки фиксируется в трубочке берестяных ножен. Рука его сама берет и сама обратно убирает. Однако понтов с ним никаких. Рабочий орган.
Позднеосенний лес прозрачен. Плотны только группы хвойников, что в этих местах нередки. Палый лист уже слежался, трава где стоит, где лежит, а где наклонилась. Под ногами шуршит и похрустывает. Птиц почти не слышно. Часок где-то есть у него, пока не стемнело. Дичи не видно, так что умишком пораскинуть самое время. О вероятных проблемах ближайшего грядущего.
Первая, банальная версия, что найдется хамоватый вождь воинственного племени, который соберет грозных индейцев, придет и все отнимет, не кажется ему верной. Люди здесь не любят друг друга убивать, делают это под давлением обстоятельств. Когда деваться больше некуда, тогда идут отнимать, прогонять или чинить иное непотребство. С голодухи обычно. Может, конечно, найтись некто с патологией в области разума, но, кажется Мишке, что живут такие люди в этой среде недолго. Сначала остаются в одиночестве, а потом погибают.
Одним словом, опасность этого рода не кажется ему существенной. И, в конце концов, он ведь не один. Возникни такое затруднение, оно неизбежно коснется всего рода. А гуртом отбиваться веселей.
Второй вариант касается опасения, что соплеменники научатся всему, что он тут напридумывал, и решат без него обойтись. Это случается. Но, чтобы такое произошло, он должен хоть кого-нибудь крепко достать. Обидеть, разозлить или вызвать чувство зависти. Хм! Последнее особенно опасно. Тут ведь иной раз и не угадаешь, отчего человек, которому не сделал ничего худого, начинает тебе пакости творить, причем вроде как нарочно старается подставить, чтобы ты выглядел в невыгодном свете. В этом плане индейский мир от знакомого ему человечества неотличим. И для предупреждения такой ситуации действовать следует так же, как и дома. Общаться, присматриваться, прислушиваться. Быть одним из них, тех, кто рядом, кто с тобой заодно. Тут нет четких рецептов. Внимание, анализ, творчество. И на этой поляне он крепко недоработал. Ни Жаба Пупырчатого, ни Никиного мужа, ни Полуденного, что у них в соседях, даже по именам не выучил, не говоря уж о других. Даже с Сайкой опростоволосился. Мало ли зачем девушка ходит в лес с другими мужчинами. Можно подумать, кроме того, что он заподозрил, у индейцев там других дел нет! Ревность, что ли? Прочь эмоции!
Так что же еще может сулить ему неприятности? Европейцы. У них есть металл и значительные мощности по его производству. Не здесь, конечно, но одна каравелла с ножами – и континент у твоих ног. Если действовать терпеливо и методично… Другой вопрос в том, как… нет, конкретику представить себе трудно. Важно то, что лично ему, Мишке, приезжие из-за океана тут и даром не нужны.
Сам он помешать колонизации не может. А вот индейцы, если будут недружелюбны, – запросто. Во всяком случае, до тех пор, пока сильные мира сего не почуют денежного интереса к заокеанским делам. Одна беда, дикари эти ни капли не тупые и ничуть не злобные. Да и доверчивыми он бы их не назвал. Настроить их против кого-то непросто. Нужны очень убедительные аргументы. Кроме того, как при отсутствии средств массовой информации донести эти самые аргументы до широких слоев общественности?
Кажется, Мишка все-таки индеец. Пока медитировал, размышляя, оставался неподвижен. И к нему сам подошел олень. Не вплотную, шагов сорок до зверя. Прозрачный голый куст слегка маскирует охотника, а лук в руке и стрела наготове. Главное – не делать резких движений и ногами не переступать, дабы шуршанием листвы не насторожить оленя. Прицелился и выстрелил. Мимо. Над самой спиной стрела прошла, да еще и свистнула при этом. Животное исчезло, словно растворилось в сгустившихся сумерках. А ему теперь искать, куда запулил. Негоже вещь оставлять в лесу валяться.
Нашел на удивление быстро. Стрела вонзилась в ствол дерева и пришпилила к нему небольшую птичку. Свежатинка – это славно. Он, конечно, понимает, что индеец из него пока слабенький, но не рассказывать же женщине, что попал в результате промаха.
