Вечером Патрик уточнил Сергею смысл своей земельной политики:
— Я установил порядок, — объяснил он, — что тут могут иметь место либо крепостные на своей земле, точнее общинной, но это не суть важно, либо вольные без земли, а кому кем быть — каждый решает сам. Процентное соотношение меня интересовало между теми и этими… В результате получилось, что на таких условиях волю хочет примерно треть. Это при том, что я ведь всех обеспечиваю работой — если бы не это, то тут счет желающих шел бы вообще на единицы. Кстати, такая местная реформа прошла практически без потрясений. Потому как я же ничего не приказывал и ни к чему не принуждал! Оставшиеся крепостными увеличили свои наделы, что их порадовало, а получившие волю становились моими наемными работниками. Большинство это вполне устроило, но некоторые начали копить деньги — кто на предмет купить землю и превратиться в кулака, хотя тут пока и не знают этого слова, а кто на открытие своего дела. Одному такому я дал ссуду — в результате появилась мебельная фабрика. Стружку с лесопилки я ему почти задаром поставляю, а он из ДСП дешевую мебель гонит. Вроде ничего, существует предприятие помаленьку и даже долги погашает вовремя…
— А с теми, кто накопит на землю, что будет? — поинтересовался Сергей.
— Купят ее у моих соседей, — пожал плечами Патрик, — потому как я им ее не продам. А соседи продадут, если опять же я намекну, чтобы не упрямились…
— И что, ты и в масштабах России предлагаешь решать крестьянский вопрос именно таким образом?
— Нет, я ничего не предлагаю. Я тут гость, решать не мне. Но император, естественно, знаком с мои опытом. Ну, а у тебя появились какие-нибудь мысли относительно своего будущего?
— Да лучше уж я с тобой, — вздохнул Сергей.
— Ну и ладушки. Тогда, значит, слушай, что мне удалось выяснить в двадцать четвертом веке. В общем, никаких следов нашествия из космоса не обнаружилось, ни материальных, ни в легендах уцелевших и, кстати, как-то до неприличия отупевших остатков человечества. Зато явно имела место связь с каким-то иным миром. И какими-то существами, про которых я даже не понял, люди они или не совсем, которых называют Вечные. В общем, то ли из соседнего мира нагрянули эти самые Вечные, побезобразили тут и ушли куда-то, то ли эти самые Вечные как-то образовались у нас. После чего возник их конфликт с остальным человечеством, по результатам которого человечество сократилось в числе порядка на четыре и впало в дикость, а сами они не то вымерли, не то смылись в какой-то иной мир. В пользу последней версии говорит то, что в селигерских легендах их называют обязательно с добавлением эпитета. Вечные Суки, Вечные Козлы или даже Вечные Пидоры… Язык, конечно, изменился, но эти слова узнать можно. И мне кажется, что именуемые подобным образом изначально были местными, чужих так вряд ли назвали бы.
— Ладно, и чем мне в свете этого предлагаешь заняться?
— Слетай в Белогорск, это в Крыму. То есть сейчас он как-то по-другому называется, но это неважно. А важно то, что километрах в десяти от него имеется здоровенная известковая гора, там еще у нас киношный народ повадился фильмы снимать про ковбоев. Здесь же я подумываю о создании четырехкаскадного вариовероятностного комплекса, и внешняя пирамида вроде может неплохо получиться из той горы. Просто обтесать с нее лишнее, и все. В общем, слетай, присмотрись, купи участок и начинай его потихоньку обустраивать. Грозная бумага от Николая Первого — вот она, а охрану тебе выделит Прохор. Не смотри, что всего шесть человек, и вооружены, и тренированы они очень неплохо.
— Постой, — присмотрелся к императорскому документу Сергей, — а почему он на имя какого-то барона фон Хенгста?
— Потому что это ты. Ну не называть же тебя графом Дас Пфердом!
Через полтора месяца полностью освоившийся в девятнадцатом веке Конев, или, если по документам, барон фон Хенгст, улетел в Крым. Само собой, никакого украинского города Белогорска там еще не было. Имелся древний татарский город Карасубазар, который облюбовали под место компактного проживания татарские же евреи. Сергей немало удивился, когда узнал, что есть и такие. Интересно, подумал он, а если понадобится обосноваться около горы Килиманджаро, кого я там встречу?
Впрочем, сейчас встретил не он, а его, и не еврей, не татарин, а самый что ни на есть русский градоначальник Карасубазара, потому как Патрик попросил царя заранее отправить к нему курьера с извещением, что скоро прибудет особый императорский уполномоченный, коему надо оказать всяческую поддержку. Так что сейчас градоначальника интересовал не столько дирижабль, хотя и он тоже удостоился пары оценивающих взглядов, сколько планы столичного гостя с не до конца ясными, но явно очень широкими полномочиями. Узнав же, что тот всего лишь собирается купить земельный участок для дела государственной важности, градоначальник с видимым облегчением на лице пообещал оказать любую помощь.
Сергей смотрел на него и прикидывал — похож ли этот чиновник на своих коллег из будущего? И у самого Сергея, и, особенно, у его тестя имелись многочисленные знакомства во властных структурах. И получалось — хоть и похож, но все же этот чем-то неуловимо симпатичнее тех…
А в это время, только через сто семьдесят лет в другом мире, один из тех самых, облеченных властью знакомых тестя, беседовал с корреспондентом. Ну, беседой данное действо называлось только для публики — сами подумайте, кто такой этот писака и кто — ОН! Все вопросы были заранее согласованы, место под интервью в послезавтрашнем номере выделено, и корреспондент вяло прислушивался к начальственному монологу. Впрочем, особенно заскучать хозяин ему не дал.
— Никогда новое не воспринималось людьми сразу! — с пафосом вещал он. — Коперника сожгли за утверждение, что Земля вертится…
Ого, подумал репортер, и это ведь не только один из наших ведущих политиков, но и член-корреспондент! Интересно, чего больше в его последней фразе — слов или ошибок? Коперника никто не сжигал, фразу про вертящуюся Землю сказал Галилей, тоже успешно избегнувший костра, а сожгли Джордано Бруно, но опять-таки не за вращение нашей планеты, а за утверждение о множественности миров, это если брать нынешнюю официальную версию, а если принять ту, что озвучила инквизиция, то за сатанизм. В общем, тут все зависит от методики подсчета, но на глаз ошибок все же получается больше, чем слов. Неплохо, хотя, к сожалению, не оригинально…
Но тут у интервьюируемого зазвонил мобильник. Несколько секунд он слушал, и на его лице появилось какое-то странное выражение, похожее на смесь надежды и неудовольствия.
— Хорошо, подъезжайте к трем, — сказал он, убрал телефон и повернулся к репортеру:
— Думаю, что на этой оптимистичной ноте мы можем закончить нашу содержательную беседу. Спасибо за интересные вопросы.
И сделал жест — мол, свободен, иди, тебя проводят. После чего задумался о предстоящем визите. Сам его факт был понятен, уже ходили слухи, что в одной из лабораторий бренчаниновского концерна разработана методика омоложения — причем реального, а не косметического, и уж тем более не шарлатанского. Вот только непонятно, почему на переговоры едет старший Бренчанинов, а не младший, с которым Юрий Сергеевич был уже неплохо знаком? Правда, Эдуард не раз говорил, что его старик на самом деле еще ого-го и в его руках заметная часть управления их семейным делом, но член-корреспондент считал это просто сыновним преувеличением. Ну какая может быть деловая активность в восемьдесят пять лет? Тут пора уже задумываться о вечном, несмотря ни на какие методики омоложения. Или они работают настолько хорошо, что Бренчанинов-старший решился испытать их на себе? Интересно, весьма интересно.
