Оказалось, что севооборот здесь налажен своеобразный и для его соблюдения хозяева наделов нередко меняются участками. Что применяют безотвальную вспашку и плуги-плоскорезы, что на удобрение у них идет не только навоз, а еще и палая листва, которой по осени в лесах вполне достаточно. И в каждом деле свои приемы, свои хитрости.
Постепенно в круг этого разговора втянулись все, кто собрался. Любят мужики о себе рассказывать. А уж когда есть чем похвалиться – тогда и вопросы задавать не нужно. Наконец Фома дождался завершения повествования о различиях в свойствах кормовой свеклы и перевел беседу на ту тему, ради которой все и затевалось.
– Тут вот мужики никак решить не могут, стоит ли нам под твою руку идти? Может, ты нам объяснишь, какая от этого будет выгода?
О том, что Охотск еще не просился под защиту их лесного сообщества, Ветка знала. Как знала и то, что отсюда поступали в Торжок самые большие количества зерна, сала, картофеля. Здешние быстро воспользовались близостью места, куда можно с выгодой отвезти излишки.
– Большой пользы вам от этого не будет. Разве что ушкуйников лишний раз отгоним. Да со временем знахарь здесь поселится или даже лекарь. Опять же, школу организуем для детей. Тоже не сразу. Так ведь того лекаря и учительницу вам кормить придется. И парней надо будет на службу посылать, чтобы воинскому делу обучились и вас же оберегали. В общем – одни расходы.
Ветка замолчала. Мужики переглядывались. Ясно, им нужно время, чтобы обсудить услышанное, и не при ней.
– Молодежь, наверное, собирается где-то? Я бы туда сходила.
– А как выйдешь за ворота, направо. Полянка там на берегу будет.
– Ну, я пошла, бывайте, почтенные.
– Ночевать, однако, приходи, сделай милость, повечеряй с нами.
– Непременно. – Ветка отвесила общий поклон и отправилась к берегу.
Солнце клонилось к закату. На бревнах у реки собирались подростки. Присела с краешку, глядя, как резвятся парни, как девчата сбиваются стайками. Все, как положено. Подсел юноша. Только-только пушок на лице появился. Как раз в этом возрасте голос ломается. Гормональная перестройка в самом разгаре.
– Так это ты – государыня? А сколько же тебе годков?
– Двадцать два. Просто ростом не вышла.
– А что мужики порешили?
– Не знаю. Они пока спорят.
– А если ты такая старая, то почему сюда пришла?
– На вас посмотреть и, вдруг девчата петь соберутся, я бы послушала.
– Ну, за этим дело не станет.
И правда, в одной стайке звонкие девчачьи голоса затянули плавную мелодию, подошли парни, их басы как-то ладно вплелись в мотив, а потом стало ясно, что здесь у каждого своя партия. Что-то подобное Ветка слышала только в исполнении кочевой труппы в Порт-Митчелле. Но там пели пятеро, а здесь исполнителей было полсотни.
Ревели басы, звенели тенора, баритоны, альты и сопрано согласованно вели тему, и, что удивительно, слова этой песни были понятны и повествовали о красоте сурового лесного края. Редкое явление для фурского языка, не самого благодатного для стихосложения.
* * *
Утром Ветка отправилась в обратный путь. Рюкзак – подарок Виталия – не резал плечи широкими лямками. А крепление на поясе и на груди, в сочетании с жесткостью прилегающей к спине стороны, вообще делали его ношение неутомительным. Поскольку шла пешком и одна, кортик распаковала и повесила на левое бедро. Крепления ноши прижали перевязь, но кармашки метательных ножей остались доступными.
Сначала в нужную сторону вела тропа. Потом она понемногу стала теряться, но совсем не пропала и к полудню вывела к домам. Три жилых сруба, хозяйственные постройки. Маленькое селение на одну большую семью. В аккурат поспела к обеду.
Она уже поняла, что кто бы ни пришел в любой дом в этих местах – накормят и приютят. А если путнику некуда идти, то и к делу приставят. Вроде суровый народ, но других людей ценят уже за то, что они просто есть. В благодарность за угощение потешила хозяев разговором. Сообщила, какие товары видела в лавках Торжка, и предупредила, что погода будет солнечной еще, по крайней мере, трое суток. Заночевала уже в другом селении.
Так и шла неспешно от одного лесного рода к другому, обнаруживая всюду спокойствие и размеренность налаженного быта. Заглянула и в гончарную слободку, на сукновальню набрела. Хорошие карты и точные координаты, получаемые блоком связи, сделали это путешествие необременительным. Домой вернулась через полмесяца.
Рик показал ей новый сарай, возведенный на границе леса. В нем стояли скутер и скаут. Скаут – гравилет размером с олит Виталия. Только вооруженный ракетами, наподобие тех, которыми они разнесли бриги серых. Может везти четверых, но груза с собой особо не возьмешь. Грузового отсека нет. А скутер – совсем кроха. Скромное пространство за сиденьем пилота позволяет поместить пассажира, только если он весь сожмется. Всего четыре ракеты, зато скорость у этого аппарата аж под тысячу километров в час. Еще один скутер Рик оставил в глайдере, спрятанном на островке среди болот.
Потом повел ее в терем. Жилые комнаты сильно изменились. Спальня перебралась в самое маленькое помещение, а на ее месте, рядом со светелкой, расположился кабинет. Дверь в него надежно запиралась, а все стены были увешаны экранами.
– Смотри. – Рик вывел на одну карту игры, на другие – фрагменты некоторых территорий. – Вот картина до ввода данных из библиотеки Бакстеров. Все согласуется с реалиями. Масса неопределенностей, но практически нет ничего неверного. Теперь дальше, – на другой группе экранов появилась новая картина, – это после ввода данных из газет. Смотри, уйма откровенно ложных положений да еще и масса взаимоисключающих сведений.
– То есть в газетах сплошная ложь?
– Я сначала тоже так подумал, но дело заключалось в качестве перевода. Мы все анализируем на фурском. Так вы с Милли построили анализатор. А газеты были на трех других языках. Выяснилось, что при переводе в тексты вкралась огромная масса полнейшей чепухи, совершенно невообразимой абракадабры. А многие сообщения, будучи переведенными с разных языков, оказались чуть ли не отрицанием друг друга.
Ветка задумалась. Ее вера в разумность машин и раньше не была особо крепкой. Виталий предупреждал, что все признаки интеллекта компьютера – это лишь свойство программы. И если переводчик со стандартного на эсперанто сделан нормальным программистом при участии языковеда, то и переводит он так же, как перевел бы этот языковед. А то, что сделала она – просто замена слов одного языка на другой, – должно было привести именно к такому результату. Она не программист, хотя на роль языковеда претендовать может.
– Рик, нам нужны источники информации на фурском.
– Да, и мне так кажется. Отдохни завтра дома. А вечером двинемся. Кажется, лучшая библиотека в Гано.
– И еще архивы Запрятанного Города.
* * *
