Старший, штабс-капитан Яков, командовал ранее батареей ПТО и был укрыт за стальным щитом противотанкового орудия, доходившего до пояса стоявшего человека среднего роста. Второй, Василий, командовал морской штурмовой эскадрильей «Петляковых», и был защищен бронеспинкой сиденья, а также имел, на случай посадки на воду, надежную надувную резиновую лодку. Незадолго до описываемых событий, Яков Джугашвили прошёл переподготовку — осваивал новое противотанковое орудие конструктора Грабина калибром 76 мм. Ввиду острой нехватки кадров, его и его батарейцев срочно перебросили на Север, и буквально за сутки до прихода англичан ознакомили с новой материальной частью — батареей стотридцаток, установленных на берегу Кольского залива. Его брат Василий так же оказался на Севере, в числе переброшенных авиаполков. И сейчас, шесть сто тридцати миллиметровых орудий лупили по одному из «графств» почти в упор. Командир «Сассекса» был не робкого десятка. Убедившись, что артиллерийская дуэль складывается не в его пользу, он направил свой крейсер к берегу, одновременно начав готовить с противоположного, необстреливаемого батареей борта, шлюпки и катера с десантом. Скрежет камней по днищу убедил британского командира, что ближе уже не подойти. Сто пятьдесят метров. Именно столько нужно преодолеть десанту под вражеским огнем, прежде чем он высадится на берег. Надстройки его «графства» потеряли форму под ливнем мощных снарядов батареи, но из всех оставшихся в строю стволов по позиции «сто тридцаток» велся непрерывный огонь. Несколько пушек было подавлено, но уцелевшие бойцы и командиры, все в бинтах дрались до последнего…
Не обращая внимания на ведущийся по ним огонь «лайми» сумели достичь берега, не все, но сумели. И сейчас британская морская пехота перебежками, под огнем пулеметов МГ-34 немецкого отделения егерей, прикрывавших батарею, не считаясь с потерями, рвалась на позиции. Врагов оказалось слишком много… Вот они подавили сопротивление прикрытия, уже видны их перекошенные ненавистью лица. Но прежде чем британцы ворвались позиции батареи, Яков Джугашвили успел кинуть гранату в блиндаж, где хранился боезапас батареи, а сам бросился с автоматом наперевес. Адской силы взрыв смешал в одно целое отчаянно дерущихся в этот последний момент русских, немцев, англичан…
На траверзе Александровска шедшие впереди британские линкоры-ветераны открыли перекидной огонь по городу. Но в этот момент откуда-то из-за сопок вынырнула эскадрилья неуклюжих «Хе-115», и, летя над самой водой, среди поднимающихся водяных столбов начала ставить дымзавесу. Несмотря на кромешный шквал огня, который «лайми» обрушили на новых гостей, все они оказались словно заговоренные — ни один из самолетов не был сбит. На пути британской эскадры, перегораживая залив поперек, повисла стена густого дыма, одновременно радары англичан затянула пелена — в дело вступил «Иоанн Креститель».
В это же время из губы города навстречу им ринулись, быстро набирая скорость полосатые туши эсминцев. Это были ветераны первой мировой, доживающие свой век в качестве береговой охраны. В их девяти торпедных аппаратах покоились малокалиберные модернизированные подарки для «лайми» калибром 450 мм. Каждый из них имел кумулятивный заряд тринитротолуола весом в двести семьдесят килограммов. ВСЕГО. На полосатых мачтах старых кораблей гордо реял голубой с белым Андреевский флаг, все экипажи от трюмного машиниста до командира корабля сияли чистотой формы первого срока. Ещё не обмятой. Они знали, что идут на смертельный риск, но одновременно помнили и строки из приказа, зачитанного перед выходом: «Ваша задача состоит не в том, чтобы умереть за Родину. Вы должны заставить английских мерзавцев умереть за свою Империю!» И эти слова повторяли сотни моряков, на всех русских судах идя в бой. На пирсах оркестр, сияя начищенными трубами, играл песню, написанную немецким композитором, но про русский корабль «Варяг». Шесть эсминцев выскочили из полосы дыма, короткая циркуляция, залп! Хорошо смазанные сигары плюхнулись в воду. Но британцы попытались доказать, что не зря на протяжении нескольких столетий считались великой морской державой. Из шести русских дестроеров, в спасительное облако дыма сумели вернуться только трое. Трем другим не повезло — два были сразу же разорваны на куски главным калибром линкоров, а третий, получив попадание в рубку, лишенный управления выскочил на камни на виду у британцев. Через несколько мгновений беглого огня взбешённых от потерь «лайми» от него не осталось даже груды железа. Однако, пятьдесят четыре торпеды выпущенные эсминцами проскользнули навстречу британцам и полностью отомстили за погибших.
— Проклятые пацифисты и миротворцы! Будь ты проклят, Вильсон! — заорал Мур, разбивая очередной бинокль о стенку боевой рубки. «Ривендж», «Ройал Оук», «Резолюшн», «Рэммилиес» на его глазах исчезли в огненно-черных облаках взрывов. Вудро Вильсона британский адмирал поминал не зря. Именно его цветистые речи о мире во всем мире, и об отказе от войн, стали гнусной отравой для британских политиков, которые подчиняясь новым веяниям политической моды, урезали до минимума военный бюджет. Как следствие, у лордов Адмиралтейства не нашлось средств даже на то, чтобы оснастить старые линкоры противоторпедными булями, поэтому новейшие 450 мм торпеды оказались для стариков серии «R» роковыми. Только «Ройал Соверен» продолжил движение вперед и уже наполовину скрылся в облаке дыма…
Явление британца оказалось неожиданным, и его форштевень разрезал пополам небольшой сторожевик «Вьюга», прикрывавший отход ветеранов «Новиков». Однако три 533 миллиметровые торпеды выпущенные с СКР «Буран» поставили точку в истории кораблей данного типа: и без того избитый снарядами русских батарей, старый линкор практически моментально повалился на борт. Раздался глухой взрыв, вывернувший часть обшивки и обнаживший изуродованные шпангоуты — это вода попала в раскалённые добела топки котлов. Финиш. Мур понял, что эта призрачная стена дыма стала тем камнем, о который сокрушилась за полчаса вся многовековая мощь британской империи. Он уже потерял половину — ПОЛОВИНУ!!! своих линкоров, так и не встретив серьезного противника. Оставшиеся же представляли собой жалкое зрелище: изуродованные надстройки, сбитые мачты, дырявые трубы… Он скомандовал эскадре «поворот все вдруг». Но веселье только начиналось, точнее продолжалось.
На аэродроме недалеко от Ура-губы раздался звонок. Выслушав, капитан морской авиации Рогов дал сигнал отбоя, и через мгновение над лётным полем завыла сирена, затем в небо взлетела ракета алого цвета, по которой закрутились винты хищных «Хе-112» и пикирующих «Ю-87» и «Пе-2». Тем временем над взлётной полосой промчался летательный аппарат необычного вида — это было пластмассовое летающее крыло братьев Хортен, невидимое для английских радаров. Именно с этих машин и велось наблюдение за Эскадрой вторжения. С него сбросили капсулу с картой, на которой указывались расположение и порядок британских судов. Сунув карту в сапог, Рогов запрыгнул в кабину флагманской «пешки» и вывел свой самолёт на взлёт. Полетела пыль. Покачиваясь на незаметных неровностях и шевеля элеронами машина начала разбег. Следом за ней, соблюдая строгую очерёдность пошли остальные самолёты эскадры…
Зрелище было жуткое: не обращая внимания на сплошную завесу зенитного огня из автоматов и главного калибра самолёты беспрерывно ШЛИ на цель. С воем сирен «Юнкерсы» сваливались почти до двусот метров и бронебойно-зажигательные бомбы летели точно в цель. Вот одна из бомб сорвала массивную крышку палубного люка, тут же в появившуюся брешь попала вторая, угодив в носовой топливный танк. Выводя машину из пикирования, Рогов на мгновение успел охватить взглядом палубу «Кента». Зрелище разбегающихся прочь горящих заживо людей запомнилось ему надолго. В этот момент всё вокруг просто вздрогнуло от ужасающей силы взрыва: к небу взметнулся гигантский купол бело-красного дыма и огня, это взорвалось отдельно идущее судно с боезапасом, мгновенно разложив на атомы свой экипаж… Самое страшное, что при этом взрыве было задето ещё шесть вспомогательных судов, уже пускающих пузыри. Море вокруг тонущих кораблей заполнилось разноцветными головами тонущих, с палуб летело всё, что могло держать на воде. Вокруг многих расплывались тёмно-багровые круги крови. Вопли и стоны раздались над свинцовой поверхностью залива, впрочем, быстро скрывшейся под плёнкой хлынувшей из пробитых цистерн соляркой и мазутом.
