Но по большому счету это могло бы быть интересно самому континентальному РНК, но уж никак не его маленькому ответвлению, служащему теперь только закреплению личной власти Мурашу-Дида. Эйрарбакский предатель не имел к бегству «Сонного ящера» никакого отношения, он не являлся специальным агентом по его выслеживанию, хотя такая возможность тоже рассматривалась. И не стоило городить огород, даже если бы он жил-поживал в Скупой долине еще некоторое время, покуда до него не докатилась бы плановая волна «Циклопов», осуществляющих ОБПП («обеспечение будущего плацдарма процветания») на окружающей местности. Так что в этом плане радиоразведка себя не оправдала.
Кроме малого интереса к радиовойне со стороны поклонников Честного Меча, имелись и другие факторы, приведшие к деградации всего разведывательного отдела. Львиная доля офицеров-разведчиков участвовала в первичном заговоре. В процессе контрпереворота кое-кто из них погиб, кое-кто угодил в лапы РНК, а оставшиеся оказались под неусыпным контролем. Теперь они шагу не могли ступить без сопровождения или согласования своих действий с представителями Комитета. Даже этого оказалось достаточно для замедления оперативности работы. И ясно почему. Радиоразведчики имели дело с радиоаппаратурой, и Мурашу-Дид все время опасался враждебного акта с их стороны, например, выдачи координат «Ящера» кому-то из окружающих противников. Потому свободный доступ спецов отдела к собственным техническим устройствам отсутствовал. К чему это приводило?
Допустим, один из приемников засек новый канал передачи. Раньше на эту же волну мгновенно настраивались более сложные системы для тщательного анализа. Теперь же следовало звонить по внутренней линии соответствующему другу Меча, он требовал пояснений, конечно, не понимал ничего в технических нюансах и даже если разрешал, то бесценное время уходило. Например, перехват уплотненных переговоров Лумиса с Дуком Сутомо в прошлые времена стал бы для «Ящера» делом плевым, однако теперь, покуда судили да рядили, их сигнальные пакеты даже не успели записать. Если бы Лумис связывался с адмиралом с определенной периодичностью, шанс бы у разведки «горы» был, а так… Аналогично мимо «ушей» разведчиков прошли и «пиканья-предупреждения» Лумиса в момент срыва атаки на резиденцию Большого Кошелька.
Помимо этого в былые времена разведывательный отдел всегда работал бок о бок с аналитическим, используя мощь соседей для дешифровки и шифровки, теперь же и эта бортовая традиция нарушилась. Связь отделов проходила под контролем тех же расовых наблюдателей. Поэтому даже если бы какую-то из передач Лумиса записали, это бы еще не значило, что ее наверняка бы дешифруют. Раньше львиную долю информации «Ящер» подслушивал не для себя, а для вышестоящих ведомств. Сейчас нужда в этом отпала. Поэтому приоритетное внимание контролирующие радиоразведчиков «друзья» обращали на перехват коротковолновых переговорных сигналов, то есть того, что происходило непосредственно в Скупой долине и ее касалось. Значит, предусмотрительность Лумиса в ограничении радиосообщений между группами отряда оказалась абсолютно к месту.
40. ПРЕЕМНИК
— Я хочу поговорить с вами откровенно, командор, — сказал своим бесцветным тоном Руган.
— Я разве против, давай, — пожал плечами Лумис. — Если здесь слишком людно, то можно пройтись по свежему радиоактивному воздуху.
— Да, это было бы лучше. — Руган обвел взглядом часть каменного грота, отгороженного от остальной пещеры подвешенными на веревке одеялами. Мстители Лумиса не стремились слишком переусложнять свою жизнь комфортом. Они опасались чрезмерно «прикипать» к одному месту, так как потом становилось сложнее менять дислокацию, а в условиях войны с качественно и количественно превосходящим противником изменять базирование требовалось как можно чаще.
— И вопрос, разумеется, первостепенной важности, да, Руган? — зевнул Лумис Диностарио.
— Если имеются какие-то неотложные дела, я приду позже, командор Лумис.
— Все понял, полковник Руган, все понял. Выхожу. Дай накину курточку.
Под «курточкой» в данном случае разумелось теплая, из шкуры горного козла ру-ру меховая прокладка, поверх нее — короткий, шитый из толстой шкуры зверя урымбы плащ, специальный удлиненный шарф, использующийся для прикрытия не только шеи, но и головы, а еще рукавицы и нечто похожее на унты. Надо сказать, что последние пять, а может, и более циклов на планете было относительно тепло то ли за счет каких-то орбитальных маневров, то ли в силу усиления свечения какого-то из солнце-звездных компонентов. Это несколько отучило Эйрарбию опасаться зим, а население иметь запасы теплой одежды: кто действительно будет слишком долго хранить ненужные в повседневности веши? Вполне допустимо, что где-нибудь на секретных военных складах имелись соответствующие запасы миллионов шуб и валенок, однако это, лишь если правящая коалиция всерьез и заблаговременно поверила предупреждениям ученых о резких, длительных и повсеместных изменениях климата в результате будущей войны, что вообще-то очень сомнительно. Хотя и в ином случае надо понимать, что гигантские скопища меховых изделий если и не скушались молью, то могут очень легко воспламеняться и сгорать подчистую. Вспомним о втором по мощности поражающем факторе ядерного взрыва!
Поэтому приблизительно ясно, во что одевались выжившие люди в теперешней ситуации вечной полярной ночи. Лумис или кто-либо еще из его отряда не являлись исключением, правда, за прошедшее время они несколько приспособились — закалились душой и попривыкли телом, а главное, с миру по нитке экипировались в соответствии с климатом.
— По твоему лицу ничего не угадаешь, Руган, но смею предположить, ты чем-то обеспокоен, — сказал Лумис, когда они, остановившись в темноте, стали переминаться с ноги на ногу: стоять на месте было холодно, а бродить по обмороженным горам без фонарика не слишком разумно. Естественно, можно надеть наглазники-светоумножители, но стоило ли подсаживать бесценные в нынешние времена батарейки просто ради того, чтобы поболтать?
— Командор Лумис, я должен доложить вам — мне очень не нравится то, что мы сотворили с угодившими в плен брашами.
— Продолжай, чего остановился. Я тебя выслушаю.
— Мне думается, мы перегибаем палку. Знаете, когда вы пытаете тех духовных уродов, выдергивая их из комфортного рая, я обеими руками «за». Это надо делать — они виновны, а иного пути их наказать, а тем более преподать урок другим, до которых пока что некому добраться, не существует. Но здесь мы имеем дело с простыми солдатами. Да, понимаю, их нужно уничтожать, но все же не так жестоко. Я бы еще согласился с такой расправой над какими-нибудь республиканскими маршалами, но здесь… — Лумис не мог видеть, но почувствовал, как Руган тряхнул головой, — здесь — это перехлест.
— Все? — спросил Лумис, поскольку в темноте — глаз выколи — зависло такое же злое молчание.
— И вопрос не только во мне, еще некоторые, даже многие в отряде так думают.
— Я не сомневался, дорогой мой Руган. Наверное, вы меня еще и садистом считаете? — Руган ничего не ответил, но, возможно, он пожал плечами во тьме. — Я не садист, полковник Руган. Тебе это должно быть известно более, чем другим. Я просто палач. Есть такая мрачная профессия. Разница только в том, что своим долгим кровавым стажем, когда я действовал по указанию сверху, я заслужил право выполнять свои собственные задания. Если ты думаешь, что мне стало легче, то очень ошибаешься.
