«В стране война, непонятно какая, может гражданская, – вот что можно было бы на такое ответить. – Идет тайная, да, в принципе, почти явная агрессия нескольких государств. Наше формирование слишком малочисленно для открытого столкновения с любой из задействованных здесь сил. Мы лишь острие иглы. Если острие обломалось, какой в нем остается прок?»
Все в этом мире повторяется, размышляет далее лейтенант Минаков. Сейчас повторяется Африка, тот бой, когда против них выставлялась элитная пехота Америки. И когда эта пехота внезапно осталась без всей своей превосходящей мощи. Никто ей тогда не помог. И значит…
– Нужно бросить все лишнее, – распоряжается он, преодолевая тихий галдеж. – Ни в «компах», ни в светоусилителях толку больше нет. Лишние граммы-килограммы. Давайте шевелитесь. Все еще не кончилось. Никто по нам более ракету не пошлет. Уверен, они уже догадываются, что мы сперли. Может, только сомневаются сколько – одну? две? Если знают, что больше, то тем более. В ближайшее время должно последовать нападение пехоты. Но время у нас есть. Дабы иметь перевес, они обязаны находиться в стороне от эпицентра подрыва. Наш груз будет притягивать их как магнит. Но в нем же и наш собственный шанс на спасение – даже если с посланными за нами машинами что-то случилось, Центр не бросит нас здесь на произвол судьбы. Давайте! Роем яму, хороним к черту всю электронику!
Он выдерживает паузу и добавляет:
– И всех геройски погибших, разумеется.
Бессмысленный базар сразу обрывается, и все начинают шевелиться.
Наверное, сегодня им бы был доволен Потап Епифанович. Ну что ж, майор, вы сейчас в стороне от местной суеты. Думайте, гадайте в своем Новом Центре, как будете выпутывать «Пульсар» из передряги.
114
Любитель лошадей
Тебе перепадает не только Лима. Перу, оказывается, достаточно большая страна. Тебя бросают туда-сюда, но дело даже не в этом. Внезапно оказывается, что у тебя есть способности к языкам, в плане английского, так что ты вполне годен для годика обучения в центре мира – США. Вот там ты с тоской вспомнишь не только горные пастбища – и столицу тоже. Здесь эмансипация, феминизм и прочий сопутствующий кризис межполового общения. Простые и веселые испаноязычные девушки родины будут вспоминаться не только днем, но и по ночам, во сне. Разумеется, днем ты гонишь их образы прочь, затеняешь пультами стереоимитаторов и жидкокристаллическими планшетами. Никак нельзя опозорить родную Южную Америку тем, что тебя выгонят за неуспеваемость. Надобно грызть гранит науки как полагается. Ты даже преуспеваешь. Может, в плане возбуждения сенсорной перчатки мальчики янки и способны дать тебе фору. А вот на почве общей сообразительности и памяти… Благо, в твоем родном «имении» было не слишком сытно на ниве телевизионно-развлекательных программ, так что твои природные способности не затерлись сорняками видеоклипов и теперь дают всходы.
При луне, когда не проводят ночных занятий, девичьи образы покинутой столицы не получается затенить интегралами. Ну что же, ты в метрополии индивидуализма. Кому какое дело до твоих снов?
А в общем, в столь хваленой Америке ничего сколько-нибудь интересного. Ну да, вроде бы народ много богаче. Если честно, то не просто «много» – неизмеримо богаче. Зато сколько же у них проблем! Разумеется, буквально все какие-то надуманные. Сплошной сумасшедший дом. И бог с ним. Никто ведь не предлагает здесь остаться, так что как-нибудь дослужим в обитаемом острове и вернемся домой с победой.
И естественно, с офицерскими звездами.
115
Доставка груза
Потом со скрытого и даже не посветлевшего с рассветом неба на них свалился подарок – дождь. Понятное дело, это не был весенний дождик родной, среднероссийской полосы – тут был тропический шквал, навалившийся стеной.
– Кто-то там, наверху, услышал наши молитвы, – прокомментировал Минаков, перекрикивая стихию. – Это наш шанс, ребята. Шевелим «ластами». Сейчас мы почти уравнены в возможностях с вооруженными аппаратурой. Закапываем всех наших мертвых и неисправную механику здесь. Потом бросок в сторону. Думаю, полкилометра хватит. Там избавимся от зарядов.
– Что, все-таки бросаем, лейтенант? – спросил техник Кошкарев.
– Уверен, нас берут в клещи. Лучше освободить руки для боя, а ноги для бега. Кроме того, идти налегке – это еще один шанс на жизнь. Ибо если выслеживают именно нас (что возможно, слишком долго мы плавали), то в случае попадания в засаду есть вероятность не умереть под пулями сразу. Нашим неизвестным врагам нужно знать, где мы «потеряли» заряды. Они попытаются взять нас в плен, а такой шаг несколько уравняет позиции. Давайте, шевелите ногами, руками!
Но все они и так уже двигались как заводные. Группа временно разделилась. Пока одни продолжали закапывать погибших людей и умершие «панцири» здесь же, где застал ливень, другие уже тащили заряды вдаль. Время было слишком дорого. Теперь, без аппаратуры связи, они понятия не имели, сколько будет идти дождь. Может быть, и часы, но может, всего минуты. Порой тропический ливень обрывается так же внезапно, как и начинается. Сейчас «Пульсар» был наверняка скрыт от всевидящих американских, и кто знает, чьих еще спутников. Но учитывая, что столь неслабый дождь способен вымыть из атмосферы стелющийся из города Панамы дым, то как только он кончится, «Пульсар» окажется перед средствами космической разведки как на ладони.
Так что все работали, копали мокрую землю так же, как передовик пятилеток Стаханов лет сто назад.
116
Любитель лошадей
Ты мечтаешь о славном городе Лима? О девушках-красавицах, потомках «дочерей солнца», кои будут падать к твоим ногам при возвращении? Уйми душу, тебя учили не для этого. Мишура жизни будет потом. Век двадцать первый. Все сколь нибудь значимые страны раздираются сепаратистскими тенденциями. А если не раздираются? Соседи помогут.
Ты снова, как бы ударом-пассом от Северного в Южное полушарие, отфутболен в перуанские горы. Теперь это не грань соприкосновения с Колумбией – разворот сто восемьдесят градусов. Ближайшая страна-враг – Боливия. Однако и до нее чапать и чапать. И слава Великому Инки, ты не послан штурмовать шеститысячник Уаскаран – партизаны-сепаратисты не против риска, однако альпинистские рекорды не их стиль. Их цели? Разве у тебя было время читать прессу? Да и какая разница, у тебя приказ.
Еще у тебя восемьдесят четыре человека личного состава. Смотрят косо. Они тебя еще не знают. Зато разочарованы в своем старом командире. Неделю назад он пропал вместе с трехмесячным денежным довольствием роты, а также джипом и водителем. К сожалению, пересчитанные по пальцам одной руки спутники слежения не задействуются по столь мизерному поводу. Единичная перестройка их траекторий переплюнет не только зарплату роты, но и всю их совместную будущую пенсию. Позже старого командира найдут. Правда, частично. Его засушенная голова будет красоваться насаженной на деревянную пику в отстоящем за восемьдесят километров селении. Для здешних мест это не расстояние, но ведь тут и измерение времени другого ракурса. Пару дней пути по взгорьям и долинам. Ведь восемьдесят км – это по прямой, но люди не птицы, а вертолет в двадцать первом веке – штука дорогостоящая. Вполне допустимо, что старый командир подразделения ничего не крал. Но теперь ищутся виновные по другому поводу. За неимением, забьют палицами местного старосту. Солдатские палицы – не есть признак регресса. Как раз наоборот – это есть возрождение древних национальных традиций, нечто сходное с рельефным орнаментом древнеперуанских городов. Возможно, через такой ход удастся возродить и находящуюся в кризисе медицину, ведь во времена инков страна была впереди планеты всей по трепанации черепов.
