– Вот и выбор, – сказал Буш Пятый, довольный тем, что с точки зрения исторического подхода не он лично первым назвал цель. Похоже, здесь применялось какое-то древнее шаманство. Ну что ж, это было немудрено, ведь вопрос касался Африки.
123
Твердый грунт
Еще до рассвета они были поблизости от лагеря русских. На взгляд Матиаса Соранцо – это являлось чистым безумием. Возможно, так же считал и американец, но не показывал вида, а дабы не дать Соранцо высказать свое мнение, он заклеил ему рот. Такой пакости от почти понравившегося (может, за то, что не убил) заокеанского друга Матиас Соранцо вовсе не ожидал и вообще-то очень обиделся. Но, как известно, на обиженных воду возят, так что Матиас Соранцо держал покуда свои выводы при себе. Он даже решил, что американцы, может, и лучше надоевших ему русских, но явно ничуть не приятнее нелюбимых им французов. Вообще о французах он судил, исходя из давней, быть может, наследственной неприязни к корсиканцам. Чем-то эти близкие островитяне когда-то достали его предков. Но откуда он мог знать или помнить, чем именно?
А янки, пользуясь отобранным у Соранцо снаряжением и бесплатным дневным освещением, развил бурную трудовую деятельность. Еще раньше более всего его заинтересовал работающий от бензина радиотелефон. Эта штуковина его удивила. Он начал прилаживать ее туда же, куда до того тыкал аккумулятор фонарика – к своему умершему микрокомпьютеру. О том, что техника мертва надежно, знал даже Соранцо. Отряд собрал всю штатовскую амуницию, которую смог найти. Там было много чего полезного. Например, плазменные винтовки вполне поддавались ремонту, а вот насчет сложной электроники отрядные гении сказали однозначно – «металлолом!». Ладно, думал про себя сардинец, пусть лучше возится с этой ерундой, чем ведет какую-нибудь внешне активную деятельность. Не хватало «засветиться», чтобы надоевшие русские обработали подозрительное место из миномета или из подзаряженных «плазмобоев».
Первый шок от встречи с «землячком» у Соранцо уже прошел. Вначале он испугался, потом обрадовался – ведь он даже не надеялся, сбежав от русских, так быстро попасть под надежное американское крылышко. Теперь оказалось, что он сам явился ходячим арсеналом для практически демилитаризированного американца. Можно сказать, если бы не пришедшие в руки трофеи, тот бы вообще вряд ли был способен на что-нибудь путное. Вот что, допустим, он мог увидеть без прихваченного у пленника бинокля (не электронного – обычного)? Да абсолютно ничего. Или бы сдуру подполз бы еще ближе к лагерю, а там бы русские показали ему, как надо заламывать руки за спину, если бы, разумеется, сразу не продырявили лоб.
Ладно, размышлял Матиас Соранцо далее. Если их все-таки обнаружат, то ему достанется больше, чем янки. Шкуру живьем не снимут – у русских эта экзотика не в моде, но вломят под первое число. Сколько там у человека ребер? Точно Соранцо не помнил, но был уверен, что поломают все. Единственный вариант, это если американца пришьют. Тогда он никак не успеет выдать, что к лагерю его привел уроженец Сардинии. Разумеется, будет трудно объяснить, как он умудрился попасть в плен и почему при нем оказалось так много снаряжения, но все-таки лучший вариант – это если штатовца грохнут.
Вот примерно так размышлял Матиас Соранцо, пока американский командос Давид Арриго вел наблюдения и ремонтировал технику.
124
Пластик, железо и прочее
Потом была сброшена бомба.
Разумеется, это была не бомба. Время таких древностей ушло. Разве что они сохранились где-нибудь на дальних бетонных стеллажах старых подземных складов? Так, на всякий случай. Вдруг в результате какой-нибудь непредвиденной недоработки политиков страна втянется в очень затяжной конфликт и накопленного запаса новых технологий не хватит?
Так вот, это было устройство другого типа. «Фастхок „стартовал с погруженной на двадцать метров ударной лодки „Айдахо“. Она находилась в трехстах километрах от южноафриканского порта Дурбан. С одинаковой вероятностью она могла плавать где-нибудь в Мозамбикском проливе, для дальности поражения доработанного „фастхока“ это не имело никакого значения. Вообще-то ракет, умеющих стартовать из-под воды, в американском флоте осталось сравнительно немного. Какой смысл их делать? Ведь USA NAVI главенствовал в морях и океанах целиком и полностью, а ракеты, приспособленные для старта из глубины, дороже обыкновенных в полтора раза. Однако адмиральское лобби, где подводники до сих пор пользовались непререкаемым авторитетом, сумело все ж таки выжать кое-какие подачки для своих ныряющих любимцев. С точки зрения сведения на нет казусов технологии, возможно, стоило произвести этот запуск с обычного корабля. Однако облаченные в форму любители наукоемких побрякушек желали реабилитироваться перед политической элитой. Казус, произошедший с „Громовержцем“, ударил по ним чрезвычайно сильно. Нужно было спасать лицо. Допустимо и то, что кто-то из того же «подводно-адмиральского“ лобби желал снова развернуть Конгресс к нуждам родных лодочек. Лишняя демонстрация их военной универсальности совершенно не мешала делу.
«Фастхок» несся над самым морем. Попозже он должен был совершить скачок, на достаточно малой высоте пройти через Драконовы горы. Причем не просто миновать их по самому короткому маршруту, а некоторое время следовать вдоль гряды, затем зацепиться за один из притоков реки Оранжевой, двигаться над самой водой, успешно пересечь два водопада, почти повторяя маршрут падающей воды, а потом около ста километров идти над самой, еще не набравшей силу, Оранжевой. Кстати, здесь он должен был пройти над официально независимым Лесото. По одному из обсуждаемых маршрутов, он даже обязался совершить прыжок над столицей – Масеру. Этот ход признали неверным – крайне опасным: а вдруг по какому-то казусу «фастхок» упадет или, еще чего, взорвется над городом? Помимо того, эта эквилибристика совершенно не нужна. После «демонстрации мощи» все и так должны догадываться, что для Америки не существует «закрытых целей» ни в техническом, ни в морально-психологическом плане.
Затем, распрощавшись с Оранжевой, «фастхок» обязывался «идти» над сушей. Ну что ж, ему не привыкать скользить в пяти метрах от травянистых холмов. Поскольку он летел вдвое быстрее звука, то ретроспективно получилось бы отследить его трассу визуально. В том месте, где он «прошел», трава полегла насовсем. В некоторых случаях тут же валялась всякая живность типа сурков и даже трех единиц крупного рогатого скота. Сверхплотный удар сверхзвуковой воздушной подушки – это вам не шпунтики. Разумеется, никто не догадался пересчитать «заваленных» на перевалах Драконовых гор горных козлов. Само собой понятно, что и над Оранжевой, и над ее притоком «фастхок „глушил рыбу косяками. Ну это все был сопутствующий скрытности ущерб. Кстати, именно степь считалась для «фастхока“ самым опасным участком движения. Здесь, уже вблизи цели, он мог подвергнуться удару какого-нибудь затаившегося, но тоже подвижного механизма ПВО.
Потому бортовой компьютер «фастхока» не только корректировал трассу, но и оставался в постоянной готовности к неожиданностям. Его собственные средства разведки непрерывно прослушивали эфир, улавливая сигналы чужих радаров. Кроме того, он всегда был готов сделать маневр уклонения, подчиняясь команде подвешенного в космосе спутника. Однако за все время полета никаких срочных директив с орбиты не пришло.
