Гораций, все также глухо и мощно ворча, переступил тяжелыми
лапами и двинулся к гостье.
– Извините, – произнесла я с улыбкой, –
собака такая нервная… Чужих не любит… Сейчас я ее в ванной закрою…
Я схватила Горация за ошейник и потащила в ванную комнату.
Он отбивался и смотрел на меня полными возмущения глазами: «Что ты несешь? Это
я-то – нервная собака? Да ты совершенно в людях не разбираешься! Это же враг!
Отпусти меня, я с ней немедленно покончу!».
– Пойдем, пойдем, мой дорогой, – уговаривала я
его, добавляя глазами то, чего не могла сказать вслух: «Я все понимаю, но так
нужно!».
Гораций упирался, царапал пол когтями, но на прямой бунт все
же не пошел и втиснулся вместе со мной в ванную комнату. Там я нашарила
спрятанный под ванной чемоданчик Валентина Сергеевича, вытащила из него штатив
с пробирками и посмотрела на свет. Того самого препарата, который мы с Горацием
принимали позавчера, осталось меньше половины. Я на глазок сыпанула порцию в
стакан для чистки зубов, вздохнув, развела порошок водой из-под крана и одним
глотком выпила эту адскую смесь. Потом я погладила Горация, который оживленно
уставился на пробирки, спрятала чемоданчик и вышла к своей посетительнице.
Та спокойно стояла в коридоре, всем своим видом показывая,
что она не из тех, кто шныряет по чужим квартирам и выискивает там скелеты в
шкафу и прочие интересные вещи. Я мило улыбнулась ей и пригласила на кухню, где
был второй телефонный аппарат. «Соседка» набрала номер – раз, другой, третий –
занято. В это время я почувствовала ставший уже привычным плавный толчок в
голове, свидетельствующий о том, что препарат Валентина Сергеевича начал
действовать, и зашумел знакомый мне ветер, полный обычно чужих мыслей. Однако
мысли моей посетительницы услышать не удалось – вместо них в шум и шорох
вплеталось негромкое гудение. Оставалось утешаться тем, что она тоже не сможет
похозяйничать у меня в голове. Женщина покосилась на меня, лицо ее побледнело и
напряглось. Я снова почувствовала мягкую темную волну ее воздействия, но
собрала волю в кулак и отбросила мозговую атаку.
Моя гостья еще больше побледнела, мне показалось даже, что у
нее внезапно появились круги под глазами. Я делала вид, что между нами ничего
особенного не происходит, и даже непринужденным голосом радушной хозяйки
спросила:
– Может быть, вы хотите чаю или кофе?
– Да, если вас не затруднит, я выпила бы чашечку
кофе, – ответила злодейка слегка охрипшим голосом.
«Что, милая, утомилась? – злорадно подумала я. –
Надеешься, что кофе тебя взбодрит? Ну попробуй, попробуй…»
Я включила кофеварку, поставила на стол две чашки. Моя
гостья еще несколько раз набрала тот же номер с тем же результатом. Я налила
кофе в чашки и отошла к шкафчику за сахаром. Стеклянная дверца шкафа служит
неплохим зеркалом, и я заметила, как злодейка в рыжеватом парике, сидя за
столом, оглянулась на меня воровато и высыпала мне в чашку какую-то гадость.
Ага, милая! Ты перешла к более активным действиям! Раз я не реагирую на твой
гипноз, ты меня, по всей видимости, решила вульгарно отравить! Ну что ж, от
такой злодейки всего можно ожидать.
Я вернулась к столу, взяла в руки кофейную чашку, задумчиво
посмотрела в потолок и поставила чашку на место:
– Нет, сегодня давление и так у меня повышенное.
Расхотелось что-то кофе пить. А вы не стесняйтесь, пейте. Дозвониться не
удалось пока?
– Нет, не удалось, – ответила дама мрачно и
отхлебнула кофе.
Я машинально наблюдала, как она это делает, и вдруг
похолодела. Но вовремя опомнилась и постаралась прежде всего что-то сделать со
своим лицом, то есть придать ему прежний равнодушно-доброжелательный вид.
Потому что видя, как я вылупила глаза, любой бы догадался, что я что-то
заметила, не нужно быть экстрасенсом. А заметила я, когда дама держала на весу
чашку кофе, что ее оттопыренный мизинец неправильной формы, как-то криво
сросшийся. И все встало на свои места, потому что записки Валентина Сергеевича
я хоть и читала в спешке, но все там написанное врезалось мне в память
накрепко. И вот, там, где он описывал свою последнюю встречу с А. Р. –
женщиной, которая так много крови попортила ему еще в Институте биохимии, там
он машинально отметил этот ее криво сросшийся мизинец. Наконец меня осенило, и
картина в моей голове стала полной. Эта таинственная дама-злодейка и есть А. Р.
И никакой она не экстрасенс, а просто принимает препарат В-17, который она
добыла в свое время. И таким способом она старается внушить моему Эрику, чтобы
он перевел огромную сумму денег на счет какого-то там фонда «Арвен», чтобы эти
сволочи потом получили деньги, которые предназначены для больных и сирот.
Внезапно мне захотелось подпрыгнуть на стуле и зао??ать «Эврика!».
Я вспомнила Луизу и поняла, кто и за что ее убил. Не зря
бедная старушенция так странно крутила головой и была тиха и задумчива.
Наверняка, идя ко мне, она столкнулась на лестнице с А. Р. и, хоть та была в
образе моей соседки в голландском пальто и в парике, Луиза несомненно
почувствовала что-то знакомое. Ведь она работала в Институте биохимии много лет
и была очень наблюдательна. Очевидно, она узрела что-то похожее в жестах и
походке незнакомой женщины и стала присматриваться, может, даже что-то
спросила. Это ее и погубило, потому что А. Р. узнала ее несомненно. И, опасаясь
рисковать, распорядилась убрать Луизу с дороги сразу же, как только она вышла
из моей квартиры.
Я опустила глаза, глядя в чашку, потому что испытывала
сильнейшее желание схватиться с моей гостьей врукопашную. А что, я помоложе ее
буду, авось и одолею. А если еще Горация пригласить… Но хватит шутить, пора
подумать о деле серьезно. Зачем она ко мне явилась? Потому что я ей мешаю. И
она захотела выяснить, что я знаю. Деньги должны были прийти в фонд Эрика еще
вчера, но он попросил задержать их на два дня. Так что, возможно, деньги придут
завтра. И эта А. Р. должна держать все это время Эрика под своим воздействием,
а он вчера, например, вообще не ночевал дома. Вот она и занервничала, и решила
наведаться ко мне, чтобы покопаться у меня в мозгах. Но не на ту напала, потому
что мы с Горацием тоже принимаем препарат и в обиду себя не дадим. Тогда она
решила меня отравить… Но позвольте, вот это совершенно ей ни к чему! Допустим,
я выпиваю отравленный кофе и падаю бездыханной, а дама спокойно удаляется.
Вечером приходит Эрик и обнаруживает меня… ну, допустим, не мертвой, а в
тяжелом состоянии. Он вызывает «скорую» и везет меня в больницу, а сам
просиживает у моей постели все время (я очень надеялась, что это будет так). В
таком случае держать его под контролем становится затруднительно, и на работу
он может вообще не ходить по семейным, так сказать, обстоятельствам. Если же
дама решила меня уморить до смерти, то это тоже не в ее интересах. Приедет
милиция, начнут расспрашивать соседей, кто что видел, придут и к ней, а ей
предъявить нечего, она – самозванка. Милиция еще и с Луизиной смертью не
разобралась, а тут – новое дело. Анна Николаевна Громова очень заинтересуется;
кстати, что-то давненько она мне не звонила.
Все эти мысли промелькнули в моей голове очень быстро,
кажется, злодейка не успела ничего заподозрить. Из ванной послышались глухие
удары. Дверь задрожала.
