И поскольку бровастый промолчал, я утвердилась в своей
утренней догадке.
– А, так значит, этот идиот, пусть ему в аду попадется
горелая сковородка, целился в Горация? – вскричала я. – Имей в виду,
за собаку вы мне ответите по полной программе!
– Не в твоем положении выпендриваться, – тут
бандит употребил сильное выражение, которое хоть и больше подходило к случаю,
но воспроизвести его я все же не решаюсь.
Я подумала немного и решила успокоиться и не злить
бровастого понапрасну: он прав, в моем нынешнем положении глупо ему угрожать.
– Так что как бы вам не проколоться, – кротко
продолжала я. – И еще: как только Эрик обнаружит, что меня нет дома, он
сразу же обратится в милицию. Еще раз спрашиваю: тебе это надо?
Бровастый был вынужден со мной согласиться, что ему этого не
надо. Но сделал он это так поспешно, что любой нормальный человек на моем месте
заподозрил бы, что он собирается взять препарат, а потом прикончить нас с
Эриком. Но у меня был совершенно особый план, так что я опять сделала вид, что
поверила главному бандиту.
– Сколько сейчас времени? – осведомилась я, и
бровастый ответил, что скоро пять.
– Ну вот, ровно в полшестого можно звонить, он вернется
с работы. А теперь не могу ли я немного отдохнуть? Видишь ли, голова еще
побаливает.
Он рыкнул что-то невразумительное и удалился. Я уселась на
диване поудобнее и стала интенсивно размышлять. План сложился у меня в голове
после того, как я прочитала мысли бровастого, вернее не мысли, а увидела
мысленным взором картину того, что осталось у него в мозгу. Это очевидно было
так: вот подходит человек к парадной и перед тем, как открыть дверь, машинально
оглядывается по сторонам. И вот эту-то картину мне и удалось прочитать. Значит,
бровастый стоял около парадной и с одной стороны он видел в просвете между
домами зеленовато-голубую колокольню Никольского собора, а когда он оглянулся в
другую сторону, то увидел опять-таки в просвете между домами старую
грязно-желтую каланчу пожарной части, построенной, надо думать, еще в
девятнадцатом веке. Теперь нужно было сообщить Эрику эти два ориентира, и
сделать это так, чтобы он догадался обо всем. С колокольней Никольского собора
было просто.
Дело в том, что Неонила, жена Артема, была
художником-графиком, то есть иллюстрировала детские книжки. Работала она также
немного маслом, но предпочитала акварель или темперу. На мой взгляд, неплохие
были у нее картины, в основном, городские пейзажи. Но Неонила почему-то считала
свою живопись занятием несерьезным и не только никогда не выставлялась, но и не
показывала свои работы никому, кроме нескольких друзей. Поскольку я относилась
к числу последних, то даже как-то выпросила у нее в подарок одну маленькую картиночку.
Картинка эта осталась висеть в квартире Олега, как-то не представилось мне
случая ее забрать. И изображен был на картинке Никольский собор сзади, так что
как раз колокольню было очень хорошо видно. Дальше, пожарная каланча тоже была
мне знакома. Когда-то давно, когда я еще была замужем за своим вторым мужем
Евгением, мы были с ним в одной компании в квартире, из окон которой видна была
как раз эта пожарная каланча. Помню, хозяин квартиры долго объяснял мне, что
пожарная часть была построена в середине девятнадцатого века, и заодно устроил
краткий экскурс в историю пожарного дела в России. Вообще, тогда был интересный
вечер – уж больно много диковинных вещей было у хозяина квартиры. Мне
запомнилась железная статуя рыцаря примерно в половину человеческого роста.
Рыцарь был одет в настоящие доспехи, что очень впечатляло. Звали рыцаря
Ромуальд.
Мои размышления были прерваны приходом бровастого главаря и
того амбала, что приносил мне воду. Корень протянул мне мобильный телефон.
– Звони!
Попросив про себя помощи у Бога, а также сильно надеясь на
Эрикову сообразительность, я набрала номер. На часах было тридцать пять минут
шестого. Я рассчитывала, что Эрик, обнаружив в своем почтовом ящике ключи от
моей квартиры, все же заглянет ненадолго к себе и только потом пойдет проверять
Горация. Горько пожалела я о том, что не оставила Эрику записку, но было
поздно. В трубке долго раздавались длинные гудки. Я расстроилась, но на всякий
случай набрала свой собственный номер. Трубку сняли мгновенно.
– Лариса, ты где? Что с тобой случилось? –
вопрошал Эрик на том конце, и даже Гораций подвывал ему тоже вопросительно.
– Ты уже вернулся? – удивилась я.
– Давно вернулся, мы уже целый час тебе ждем.
Как видно, общение со мной так на него повлияло, что он не
только опоздал утром на работу, но и ушел раньше на час.
– Эрик, – начала я, повинуясь суровому взгляду
бровастого, – ты только не волнуйся, но меня похитили.
– Что? – застонал он. – Ты не шутишь?
– Эрик, я не шучу. А теперь слушай внимательно и не
перебивай. Ты должен запомнить все, повторять я не буду. Как ты знаешь, мы с
Горацием нашли в заброшенном доме ключ от тайника Валентина Сергеевича и
записку, где этот тайник находится.
Ответом мне было изумленное молчание, ведь Эрик прекрасно
знал, что нашли мы в старом доме препарат и записи. Однако он, как я и
рассчитывала, сумел взять себя в руки и сообразил промолчать.
– Как ты знаешь, я эти две вещи спрятала, –
продолжала я.
– Ну да, – неуверенно подтвердил Эрик.
– Этим людям, что меня похитили, нужен препарат
Валентина Сергеевича в обмен на мою жизнь. Значит, ты добываешь записку и ключ,
а потом договоришься с ними об обмене. Эрик, сосредоточься, все что я скажу,
очень важно! – взмолилась я.
– Я слушаю, – деревянным голосом произнес Эрик.
– Записка находится за картинкой Неонилы, – четко
произнесла я, – а ключ в шлеме рыцаря Ромуальда.
Краем глаза я заметила, как двое моих конвоиров вылупили
глаза – что еще за Ромуальд?
– Ты что же это – издеваться над нами вздумала? –
прошипел Корень. – Шуточки шутить?
– Только мне в моем положении шуточки с тобой
шутить, – огрызнулась я и крикнула в трубку: – Эрик, пожалуйста, будь
внимателен, а то у меня тут крыша едет!
– Скажи им, что я смогу быть только к утру, –
глухо проговорил Эрик.
– Сам скажи! – я протянула трубку бровастому.
Тот послушал немного, потом посмотрел на меня из-под бровей
и отключил мобильник.
– Молись, чтобы хахаль твой все вовремя успел, –
тихо сказал он.
Интересно, что Эрик ему такого сказал, откуда этот бровастый
кретин догадался, что он – мой хахаль?
– И кто такой Ромуальд? – полюбопытствовал
бровастый.
– Тебе зачем? – рассеянно поинтересовалась
я. – Эрик знает, кто он такой.
– Ты даже не представляешь себе, что я с тобой сделаю,
если ты вздумаешь меня продинамить, – как-то даже слишком спокойно сказал
он.
