И, естественно, ротвейлер послушно зашагал к дому, а от меня
бы он обязательно удрал, долго мотал бы нервы, заставил бы себя искать…
Эрик не опустил меня даже в парадной, так и прижимал к
груди, как ценную вещь. Однако это уж слишком.
– Что, так до шестого этажа и понесешь на руках? Эрик,
я все же не пушинка!
Он сдался где-то между третьим и четвертым, что, безусловно,
делает ему честь. Эрик осторожно поставил меня на пол и ткнулся носом в
ложбинку между шеей и ключицей.
– Как надоело все… – тихонько прошептал он, –
и что они все к нам привязались…
Я стояла, боясь пошевелиться, отметив про себя местоимение
«нам» и особенно тон, которым все было сказано. В груди шевелилось какое-то
странное незнакомое чувство. Очевидно со стороны мы представляли весьма
забавное зрелище – два взрослых и не очень молодых человека стоят, обнявшись,
на лестничной площадке, причем дама босиком и вообще одета весьма легко. Холод
в замерзающих ступнях меня несколько отрезвил.
– Эрик, – прошептала я, – дорогой, пожалуй,
лучше мне сейчас пойти к себе, нас и так уже видели вместе.
Эрик выпустил меня из объятий с большой неохотой. Ключи от
квартиры, к счастью, оказались у меня в кармане джинсов, но Эрик сказал, что
пойдет с нами и проверит квартиру. Дома все было тихо, но от всех волнений, а
может, просто от холода, меня забила крупная дрожь. Эрик развил бурную
деятельность, стал проявлять обо мне заботу. Он нашел в баре в бывшем кабинете
Валентина Сергеевича какую-то реликтовую бутылку водки, на которую даже Артем
не позарился. Все остальные напитки он вылакал постепенно. Эрик налил приличную
порцию в стакан и влил в меня. Вначале я пыталась сопротивляться, но он
применил силу, и я от удивления все проглотила, правда, слегка подавилась, так
что Эрик еще и по спине меня отлупил. Зато, когда я отдышалась, я поняла, зачем
люди пьют такую гадость, как водка. Во-первых, я перестала дрожать. Во-вторых,
я моментально согрелась. В-третьих, я абсолютно успокоилась. Ну подумаешь, были
какие-то бандиты, но, как говорится, самоустранились. Взаимо уничтожились.
Мне-то какое до этого дело! Меня интересуют только мои собственные проблемы… Я
тут же стала все это подробно объяснять Эрику, мне вообще вдруг захотелось
страшно много всего ему рассказать, просто какой-то словесный зуд. Язык
развязался, я стала невесть с чего рассказывать ему про всех моих мужей, про
то, какие они, в сущности, славные люди – каждый по-своему меня любит и каждый
обладает своими собственными достоинствами. Я чувствовала, что меня заносит, но
остановиться не могла никакими силами. Причем некоторой разумной частью своего
сознания я понимала, что веду себя ужасно, но другая, стервозная часть,
ухмылялась и подзуживала: так ему и надо, сам виноват, зачем напоил меня!
Теперь пускай терпит мою пьяную болтовню!
Через полчаса такой болтовни все прошло, как отрезало, и я
наконец скрылась в ванной. Эрик топтался за дверью, потому что его мучили
вопросы.
– Кто убил этого «итальянца»? – прокричал он,
перекрывая шум льющейся воды. – Кто и зачем?
– Зачем – понятно, чтобы помешать ему убить тебя.
– Это, конечно, очень благородно с его стороны, но,
честное слово, я не понимаю причин такого благородства.
– А я понимаю! – я высунулась из ванной,
завернувшись в полотенце, потому что меня осенило. – Послушай, кто сейчас
больше всего заинтересован в твоей безопасности?
– Больше всего – я сам, – честно ответил Эрик.
– Себя и меня заодно пока можешь вычеркнуть. Мы с тобой
оружием не пользуемся и вряд ли попали бы в этого курчавого бандита. Думай о
другом! Как насчет тех людей, которые ежедневно весьма успешно тебя зомбируют?
Внушают тебе странные мысли об изменении финансовых потоков?
– А ты, наверное, права…
– Я всегда права! – хвастливо начала я, но тут
заметила насмешливую искорку в глазах Эрика.
Вот, значит, как. Стало быть, он видит меня насквозь. Мне
стало стыдно, что я веду себя, как маленькая.
– Оденься, – неожиданно мягко сказал Эрик, –
а то простудишься.
Действительно, необходимо было одеться, а то он подумает,
что я нарочно его провоцирую. Я надела пушистый махровый халат зеленоватого
цвета, который, как я знала, очень подходил по цвету к глазам.
– Спасибо. Так вот, тебя спасли те люди, из квартиры на
твоей площадке. Ведь ты им нужен живой и здоровый до тех пор, пока не
переведешь деньги на их счет! Они теперь с тебя будут пылинки сдувать.
– До тех пор, пока…
– Вот именно… – я помрачнела. – А как только
переведешь – сразу станешь нежелательным и опасным свидетелем, и вот тогда у
тебя могут быть большие неприятности… Скорее всего, они сразу же организуют
какую-нибудь автомобильную катастрофу… чтобы все выглядело естественно.
– Или самоубийство… Мол, поддался слабости, похитил
деньги фонда, а потом совесть замучила и отравился… или там, выбросился из
окна.
– Но деньги, что характерно, не вернул! –
остановила я мрачную фантазию Эрика. – Хватит расстраиваться, нужно
действовать. Теперь мы знаем их преступные замыслы…
– Или повесился… Одного я не пойму, – задумчиво
бормотал Эрик, – зачем этим, твоим злоумышленникам нужно было убивать
меня? Что я им плохого сделал?
– Допустим, они видели нас вместе… – неуверенно
предположила я.
– Ну и что? – Эрик пожал плечами, что мне очень не
понравилось.
Хотя, если рассуждать здраво, то действительно – ну и что?
Что теперь, злоумышленники будут убивать всех, кто находится со мной рядом?
Тогда они должны были начать с мужей, особенно с Олега, он чаще всех приходит…
Или они каким-то образом поняли, что Эрик дорог мне больше всех? Интересно, как
они это поняли, если я сама еще этого не понимаю.
– Значит, так, – начала я рассуждать вслух. –
Вчера они узнали, что Еремеев нашел тайник. Обо мне он не сказал им ни слова.
Далее, они приезжают в указанное место и находят там его труп. Можно
предположить несчастный случай, но поскольку чемоданчика нет, то они уверены,
что либо я с кем-то, либо конкурирующая фирма пристукнули Еремеева и забрали
препарат и документы. А почему вообще я? Откуда они могут знать, что я что-то
слышала про записки и препарат? Луиза у меня ничего не нашла и мне тоже ничего
не сказала. Еремеев им про меня ничего не сказал. Так что я совершенно спокойно
могу и дальше притворяться полной идиоткой. Далее, дома меня нет, они могли
проверить это по телефону. И вот утром появляешься ты с Горацием, которого
злоумышленники хорошо знают. Стало быть, я слиняла куда-то, возможно просто к
хахалю или к подруге, совершенно по другому делу и оставила тебе собаку,
по-соседски…
Страшная догадка шевельнулась у меня в мозгу.
– Господи! Он стрелял не в тебя… Он целился в Горация!
– Ну-ну, – начал было Эрик, но я уже сидела на
полу рядом с Горацием и обнимала его.
