Я быстренько оделась и собралась было вывести Горация на
обычную прогулку, чтобы не болтаться под ногами у спешащего на работу человека,
как вдруг открылась дверь ванной и оттуда выплыл Эрик, свежевыбритый и
аккуратно причесанный.
– Вы куда это направились? – удивился он.
– Как – куда? – нелюбезно буркнула я. –
Гулять, разумеется. Пользоваться туалетом Гораций еще не научился.
Мне было неудобно, что Эрик видит меня такой замарашкой – с
всклокоченными волосами, ненакрашенной. Но вчера я забыла косметику в своей
квартире. И еще много нужных вещей оставила там. О чем я только думала?
– Нельзя показывать, что ты дома! – спорил
Эрик. – Мы же вчера обо всем договорились, – добавил он укоризненно.
Интересно, о чем это мы договорились? Что-то я не помню,
чтобы мы о чем-нибудь договаривались.
– Гораций не договаривался, чтобы сутками сидеть
взаперти, – упрямо настаивала я.
– Я сам выведу Горация!
Я выразительно взглянула на часы.
– Ты же опоздаешь на работу!
– Ну и пусть! – Эрик и глазом не моргнул, а я от
изумления разинула рот и выпустила Горация из рук.
Ради меня Эрик готов опоздать на работу! Это при его-то
немецкой пунктуальности… А он уже пристегивал поводок. И что меня больше всего
возмутило, так это то, что бесхвостый предатель (я имею в виду Горация)
беспрекословно дал Эрику надеть на себя намордник и послушно потрусил к выходу.
Дверь за ними закрылось. Мне бы наконец привести себя в
порядок, но сердце было не на месте, томило какое-то нехорошее предчувствие.
Осторожно, прикрываясь занавеской, я выглянула в окно и увидела прямо рядом с
домом, за кустами тот самый синий «форд», черт бы его взял! Сейчас Эрик с
Горацием выйдут из подъезда… А ведь они его не сразу увидят, кусты закрывают
машину.
Я кинулась на улицу, благодаря Бога, что на мне не халат, а
брюки и маечка. Зачем я бегу, я осознать не успела, но все же у меня хватило
ума выскочить сразу на лестницу, а не ждать лифта. На лестничных ступенях я
немного отрезвела и поняла, что выбежала босиком. Тихонько, на цыпочках, потому
что плитка на полу противно холодила ноги, я приоткрыла дверь парадной и
заглянула в просвет между кустами, где должен был находиться синий «форд».
И я его увидела. Окно машины – такое темное бандитское
стекло, оно, я знаю, называется тонированное, было опущено, и из салона
выглядывал один черный глаз. Это был глаз того самого типа, который так похож
на итальянского актера Волонте. Почему я увидела только один глаз? Потому что
другой был прищурен. И рядом с черным блестящим глазом Дж. М. я заметила
черный блестящий ствол. Честно говоря, я никогда раньше не видела снайперской
винтовки, но сейчас внутренний голос крикнул мне в ухо, что это она и есть. Дж.
М. тщательно целился из своей винтовки, и явно не в меня. Меня он не видел,
потому что я тихонько открыла дверь парадной, без стука и скрипа. Холодея от
страха, я проследила за направлением блестящего черного ствола и увидела Эрика,
который ничего не подозревая, вышагивал по дорожке рядом с подхалимски
заглядывающим ему в лицо Горацием. Что надо кричать в таком случае, я
представления не имела, да и не смогла бы издать сейчас ни звука – нервный
спазм сжал горло. Ни к селу ни к городу я представила, что чувствовала
библейская жена Лота, когда превращалась в соляной столб: я окаменела, не могла
шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни крикнуть, ни даже вздохнуть глубоко… Сейчас
этот чертов Волонте убьет Эрика из-за того, что я не могу крикнуть. Я сделала
титаническое усилие, очнулась, рванула дверь и… раздался выстрел.
Раздался выстрел, он был негромкий, но я-то стояла почти рядом
с «фордом». В ужасе я закрыла глаза. Вокруг меня была тишина. Никто не
отреагировал на выстрел, вокруг дома в восемь утра народу никого не было,
потому что половина квартир в доме пустовала – дожидались ремонта, а из второй
половины обеспеченные хозяева на работу, конечно, ездили, но не в восемь утра.
Я постояла немного, потом открыла глаза и увидела, что Эрик идет как ни в чем
не бывало по дорожке, а Гораций семенит рядом, тоже вполне довольный жизнью.
Неужели Дж. М. промахнулся? Я перевела взгляд на него. В просвете между ветвей
по-прежнему было видно окно «форда», но в стекло не выглядывал ни целящийся
глаз бандита, ни ствол его винтовки. Вместо этого в окно вывалилась его
безжизненно свешивавшаяся курчавая голова, а по синему «металлику» «форда» ниже
окна стекала темно-красная жидкость…
Вот теперь у меня прорезался голос. И только-только я
собралась заорать на весь район, как «форд» двинулся с места, газанул и был
таков. В полном изумлении я разинула рот, не понимая, как это покойник смог
управлять машиной, пока до меня не дошло, что мертвый «Волонте» сидел не со
стороны водителя, а значит, в машине был кто-то еще, он и поспешил убраться
подальше.
Эрик оглянулся на шум отъезжающей машины, заметил меня в
парадной и так обеспокоился моим внешним видом, что побежал ко мне со всех ног,
выпустив Горация.
– Что такое? Что случилось? – повторял
Эрик. – Что они тебе сделали?
– Там… – я указывала на то место, где стоял
«форд», на большее я была сейчас не способна.
– Что – там? – В глазах Эрика появилось странное выражение
– не то жалость, не то снисходительность.
– Там сидел мужчина… он в тебя стрелял.
– Что – в кустах? – в голосе Эрика не было
издевательской нотки, в нем чувствовалось бесконечное терпение, а это еще хуже.
– Не в кустах, а в синем «форде», – я понемногу
начала закипать. – Тот тип целился в тебя из снайперской винтовки, а у
меня от страха голос пропал. Потом вдруг – бац! – выстрел, и падаешь не
ты, а он, то есть он в машине лежит и кровища хлещет! Неужели ты выстрела не
слышал?
Эрик посмотрел на меня с некоторым сомнением, но все же
полез в кусты. Я двинулась за ним прямо босиком, как Порфирий Иванов, а Гораций
суетился рядом. Продравшись сквозь кусты, мы выскочили на дорожку, где раньше
стоял «форд». На плотно утрамбованной почве отчетливо были видны следы машины.
– Да, – Эрик нагнулся над отпечатками шин. –
А это что такое?
Я тоже увидела маленькую темно-красную лужицу. Она быстро
впитывалась в землю, но пока еще была видна.
– Гораций, назад! – потому что этому негодяю,
конечно, надо было нюхать все вокруг, и кровавую лужу тоже.
– Ты уверена, что он целился в меня? – спрашивал
Эрик.
Я хотела ответить, но не смогла, потому что меня начала бить
крупная дрожь. Скорее всего, это было от холода. Эрик наконец заметил, что я в
маечке и босиком, охнул и подхватил меня на руки. Ужасно приятно было оказаться
в сильных мужских руках, но я решила сохранить последние остатки гордости.
– Гораций сбежит, – я сделала слабую попытку
освободиться.
– Куда он денется. Домой! – сказал Эрик, не
поворачивая головы.
