Перед уходом я уничтожил свои записи и остатки препарата.
После хищения В-17 из сейфа его и так осталось немного, и я воспользовался этим
и убедил всех, что украли все запасы. Все необходимое для продолжения работы я
постепенно перенес домой задолго до кражи. Несколько нужных сотрудников уходили
вместе со мной, а никто из остальных не обладал достаточно полным объемом
информации, чтобы самостоятельно продолжать разработку препарата или хотя бы
восстановить запасы».
В глазах у меня стало двоиться, потому что была глубокая
ночь, и Гораций сладко спал на ковре в гостиной. Я откинулась в кресле и
посмотрела на Эрика. Он читал рукопись серьезно и сосредоточенно, морщил лоб и
даже шевелил губами. Худое, достаточно некрасивое лицо, да еще и белобрысый к
тому же. Тени под глазами, две глубокие морщины вокруг рта. Внезапно мне
захотелось сделать ему что-нибудь хорошее… ну, например, принести горячего
крепкого чаю с лимоном или помассировать шею и плечи… Что за черт! Я встряхнула
головой, как Гораций после купания. Это что еще такое! Никогда в жизни мне не
хотелось делать ничего подобного ни для одного мужчины. Как я уже говорила,
мужья мои все были совершенно самостоятельными и сами могли все для себя
сделать. А если не нравится, считала я, если я их не устраиваю, то –
пожалуйста, разойдемся красиво. Что мы и делали. Вот именно. Ведь не только я
оставляла их без сожаления, но, что перед собой-то притворяться, и они меня
тоже. Вот только Олег что-то дал сбой. Но в последнюю нашу встречу он что-то
бормотал насчет того, что я очень изменилась…
– Устала? – это Эрик отреагировал на мой взгляд.
И проницательная, однако, личность, что-то такое успел
заметить в моих глазах, потому что улыбнулся мне ласково. От этого исчезли
озабоченные морщинки вокруг рта, и он стал, конечно, не красавцем, но
достаточно симпатичным. А может, мне так кажется?
Я встрепенулась и потащилась на кухню, чтобы не оставаться с
ним в комнате. Очень мне не понравился этакий обмен взглядами. Мы пили чай,
лимона я, естественно, не нашла.
– Как тебе все это? – осторожно спросил Эрик.
– Ты имеешь в виду записки? Откровенно говоря, голова
идет кругом, – призналась я. – И очень жалко старика. Совсем был
один!
– Он все равно не стал бы тебе ничего рассказывать,
боялся тебя впутывать.
– Откуда ты знаешь? – вскинулась я. – Он что,
рассказывал тебе обо мне?
– Говорил, что ты очень хорошая, – улыбнулся Эрик.
– Правда? – Я даже вскочила со стула. – Никто
никогда не называл меня хорошей. Валентин Сергеевич меня идеализировал, –
грустно призналась я.
Я залпом выпила полчашки горячего чаю, обожгла язык и
немного пришла в себя. Что это я тут сижу и откровенничаю с абсолютно
незнакомым человеком?
– Значит так, вернемся к нашим проблемам, – строго
сказала я. – Ты прочитал часть записок и убедился, что внушение мыслей на
расстоянии вполне, как сейчас выражаются, конкретная вещь?
– Допустим, – осторожно ответил Эрик.
– Я не утверждаю, что тебя чем-то опоили или накормили…
– Этого не может быть.
– Подожди! – отмахнулась я. – Я предполагаю, что
тебе просто пытаются внушить какие-то действия. В данном случае, сегодня это
было – напечатать и сжечь платежку. Это – репетиция. А потом, когда придут
деньги, они внушат тебе, чтобы ты эту платежку напечатал и сам отправил куда
там следует, чтобы они получили деньги.
– Сам понял, – надулся Эрик, – ты думаешь, у
меня совсем с головой плохо?
– Теперь еще вопрос – что это за люди и где они
находятся? – я решила не обращать внимание на амбиции Эрика и говорила спокойно. –
Если верить запискам Валентина Сергеевича, то внушение лучше производить с
близкого расстояния. И эти всякие гипнотизеры тоже вызывают человека к себе в
кабинет.
– Ты считаешь, у нас в доме живет гипнотизер? – с
усмешкой сказал Эрик. – Или знаешь, был такой советский писатель-фантаст –
Александр Беляев, я в детстве зачитывался, так вот, у него там один
сконструировал такой аппаратик и внушал всем подряд все, что хотел.
– И больших успехов, кстати, с помощью этого
добился! – ехидно подхватила я. – Беляева я тоже читала, «Властелин
мира» называется. Так вот этот тип там и денег хапнул кучу, и даже сумел одной
девице внушить, что она жить без него не может. Кстати, у тебя там как, в
голове, только насчет денег или про девиц тоже что-то имеется?
Я тут же пожалела о сказанном. Эрик покраснел так сильно,
что белесые брови выделились на лице. Покраснел он не от смущения, а от злости.
Он посмотрел на меня как-то странно, потом отвернулся и встал, чуть не
опрокинув стул. Мы помолчали минут десять, после чего я, совершенно неожиданно
для себя, подошла и положила руки ему на плечи.
– Прости меня, я не со зла, это уж такой характер. Все
мои мужья знают, что характер у меня скверный.
– Мужья? – повернулся ко мне Эрик. – У тебя
их много?
– Трое, – честно ответила я. – Не подумай
плохого, не трое одновременно, а по очереди.
– А этот, что я видел, он – который? – с интересом
спросил Эрик.
– Последний… и тоже бывший, – с совершенно
ненужной откровенностью ответила я. – Так что давай не будем ссориться, я
мужчин не обижаю, расстаюсь с ними мирно. Так о чем мы говорили?
– О девицах, – нахмурился он. – Ладно,
откровенность за откровенность. У меня тоже была жена. Два года назад она
умерла…
– От рака, – неслышно произнесла я.
В моей голове все встало на свои места-и его одиночество, и
высушенность горем, которую я приняла за надменность при первой нашей встрече,
и странная интонация Эрика, когда он рассказывал мне, кто такой Ульрих Майер.
– Мне очень жаль, – сказала я просто чтобы как-то
отреагировать, – так все же, могу я продолжать?
– Давай, – согласился он и уселся на подоконник.
– Не будем уточнять, каким образом на тебя
воздействуют, – осторожно начала я, – возможно, просто сильный
экстрасенс, но в этом случае он должен быть где-то рядом, тут в доме. Далее,
как мы уже выяснили, в квартире нас никто не подслушивает, иначе они давно
поняли бы, что ты не один. По этой же причине никто не следит за дверью
квартиры, потому что тогда они тоже заметили бы, что мы с Горацием тут. Но
должны же они знать, когда ты появляешься. Стало быть, можно наблюдать за тобой
из окна. У тебя на площадке три квартиры. Две из них – твоя и еще одна –
выходят окнами на улицу, откуда видно парадную.
– А в третьей никто не живет, – подхватил
Эрик, – оттуда как раз жильцы выехали недавно.
– Отлично! Потому что я заметила, что как раз из той-то
квартиры, где никого нет, можно было бы видеть через глазок дверь твоей
квартиры. А из этой, третьей – нельзя. Такая уж планировка в нашем доме –
лестница находится в стороне от площадки и лифта. На лестницу даже ведет
отдельная дверь, и она как раз рядом с твоей квартирой. Так что, когда я
поднимаюсь к тебе по лестнице, из той квартиры не видно, как я вхожу. Двери у
тебя бесшумные, не скрипят, так что если проскочить тихонько, что мы с Горацием
и сделали, то можно надеяться, что нас никто не видел. И кто живет в этой
подозрительной квартире?
