– Иди искупайся, смой всю блевоту. – Порылся в
рюкзаке, нашел ее камуфляжный комбинезон, пластиковый пакет с бельем, сунул в
руки. – Ну, шагом марш! И потом чтоб ходила по струнке… В воде можешь
похныкать, но когда вернешься, чтобы ни слезинки на морде… Пошла!
Она побрела к ручью, пошатываясь и спотыкаясь на ровном
месте. Борус поглядывал на него одобрительно.
– Как это вы так спокойно… – тихо сказал Данил.
Борус его прекрасно понял. Выпрямился и отчеканил:
– Это все равно были отбросы… Товарищ Сталин называл
нас эллинами Азии, а эти животные вели себя, как последняя погань. Что
поделать, наверняка помесь…
«Господи, еще один ницшеанец, – подумал Данил. –
Черноволосая бестия… Белокурая у нас уже есть, теперь будет негатив, для
комплекта… Две бестии разной масти – это что-то, господа, это что-то! Валентин,
правда, вслух ничего не высказывает, но все равно по роже видно, стоит
вспомнить, какую харю скорчил, войдя в избу – между прочим, вполне опрятную…»
– Продолжим, однако, воспитательный процесс, –
сказал он, подходя к Валентину, которого уже почти освободил дядя Миша. –
Что же вы так лопухнулись, сокол мой? Я о подготовочке в вашей конторе был
лучшего мнения…
Валентин, выкашливая последние табачные крошки, поднялся на
ноги, пожал плечами. На сей раз он не сумел остаться полностью непроницаемым,
некое смущение на физиономии все же проявилось.
– Как у вас говорят, и на старуху бывает
проруха, – сказал он, на миг отведя глаза. – Кто мог подумать, что
какие-то дикари…
Борус негромко прервал:
– Между прочим, предки этих дикарей уже имели свою
письменность и читали ученые книги, пока ваши предки приносили в жемайтских
лесах в жертву людей…
– О, простите. – Валентин вновь стал
прежним. – Я хотел только сказать, что логику непрофессионала и его
ухищрения предугадать не всегда возможно… – Его глаза были
холодными. – Я вижу, КГБ получил численное преимущество? Два против
одного?
– Двое отставников против одного строевика, –
поклонился Борус. – Это вас, быть может, утешит? Нам уже выше не
подняться, а вы до генерала можете докарабкаться…
Литовец, слегка усмехнувшись, поклонился:
– Вашими молитвами.
Борус тоже раскланялся и пошел прочь, бросив через плечо:
– Пойду приведу коня.
– Вы, кстати, в каком звании? – спросил
Данил. – Я только сейчас сообразил, что не знаю… Запамятовал как-то
спросить.
– Майор.
– Неплохо… Если учесть, что вы моложе меня лет на
десять.
– На одиннадцать. – Валентин улыбнулся. – Ну
вот, теперь я могу преспокойно поворачиваться к вам спиной… Если бы замышляли
что-то, удобнее случая представиться не могло – списать меня на этих вот… было
проще простого.
– Я вашему генералу давал слово офицера, – сухо
ответил Данил. – А я такими вещами не шучу. Даже теперь.
– Однако приготовили подстраховку?
– Ну, не совсем я, – сказал Данил. – Это
местный кадр. Прелюбопытнейшие вещи, оказывается, творились вокруг долины
последние сорок пять лет…
– Командир! – жалобно воззвал дядя Миша. –
Может, мы их пока хоть прикроем? Крутовато все же…
Они минут за пять уложили трупы рядком и прикрыли
полотнищем, в котором, похоже, нужды больше не было. Его как раз хватило, чтобы
укрыть тела полностью. Оглядываясь временами, Данил видел, что Лара, уже
искупавшись и переодевшись, назад не торопится, сидит над ручейком, повернувшись
к ним спиной, этакая печальная нимфа здешних вод. По правде говоря, у него тоже
стоял в горле комок, но он знал, что вытерпит. Когда умирают те, кто хотел тебя
убить, особой тоски и душевного дискомфорта как-то не испытываешь…
Над полотнищем уже жужжали мухи. Показался Борус, ведя в
поводу низкорослого монгольского конька – головы коня и человека были на одном
уровне, а это означало, что конь даже крупнее собратьев. Данил оглянулся на
тех, которые столь неожиданно достались в наследство. Увы, ковбой из него не
получится, сто лет не ездил верхом. Он все же хотел подойти, но кони
шарахнулись, прижимая уши, визжа и скалясь. Данил плюнул и отступился. Конь
может цапнуть почище собаки, а эти дикари всю руку способны оторвать…
Великолепные, вообще-то, животные – сутками могут скакать без устали,
пропитание добывают сами, зимой копытят траву из-под снега.
Борус привязал своего Россинанта поодаль, подошел и сказал:
– Вам их не взять, здорово приучены к хозяину…
– Ведь сдохнут же на привязи?
– Да нет, когда проголодаются, перегрызут арканы и
уйдут.
– Домой?
– Конечно, в армыш.
[5]
Это далековато,
пока там забеспокоятся, мы уже будем на месте…
– Но ведь могут оказаться и другие такие шайки?
– Боюсь, могут… – кивнул Борус. – Мы
справимся с любой, но лучше побыстрее уходить. Чтобы никто не связал эту падаль
с нами.
– Пожалуй, – кивнул Данил. Повернулся к ручью и
крикнул: – Мисс, мы ждем только вас!
Лара неохотно подошла, избегая встречаться с ним взглядом.
Лицо у нее было совершенно сухое, а вот в глазах затаилось н е ч т о –
отпечаток первого горького и страшного опыта, прекрасно знакомый Данилу по
другим ситуациям и другим людям. Отпечаток этот остается навсегда, понимающие
люди его всегда усмотрят…
– Вот так и учит жизнь, – сказал он тихо,
наклонившись к ней.
Лара вскинула на него глаза:
– А ты бы правда смог…
Усмехнувшись, Данил поднял с земли флягу с коньяком,
содержавшуюся в качестве НЗ, отвинтил стаканчик, потом колпачок. Наполнил
стаканчик до половины и бесцеремонно подсунул к ее губам:
– Пей. Пей, кому сказал… Молодец. А черт его знает,
прелесть моя, что бы я смог, что нет. Лучше не доводить до таких ситуаций, вот
и все…
– Кто это такой? – спросила она шепотом.
– Хороший человек.
– Т в о й человек?
– А как же, – сказал он браво.
– А он поможет…
Данил сделал скромные глаза, и она покладисто умолкла… А
ведь будет недурная сцена, когда она сообразит, что клад везут абсолютно
благонравно для передачи властям. Следует заранее прикинуть, как ее унимать.
Хорошо еще, без оружия осталась, все спокойнее…
Он оглянулся и махнул рукой:
– Снимаемся, господа! Пошел аргиш!..
[6]
