У него не было отвертки, не было даже обычного ножа, однако
ящики, занимавшие значительную часть кладовки, были по краям обиты
металлической лентой.
Седрик отогнул конец такой ленты, сгибая и разгибая ее,
отломил кусок. Этим плоским железным прямоугольником можно было воспользоваться
вместо отвертки.
Он подтащил ящик к стене под решеткой, встал на него и с
трудом отвинтил один за другим крепившие решетку винты.
Осторожно сняв ее, он заглянул внутрь.
Вентиляционный канал был достаточно широким, чтобы внутрь
мог забраться человек.
Седрик подтянулся и влез внутрь его.
Внутри было темно и пыльно. Слежавшаяся пыль лежала на
стенках канала толстым пушистым слоем, и Седрик в несколько секунд покрылся
грязью, как трубочист. Но сейчас собственный внешний вид беспокоил его меньше
всего.
Он полз вперед, опираясь на локти и колени, и старался не
шуметь.
Впереди послышался какой-то негромкий шорох.
Седрик замер и вгляделся в темноту.
Перед ним горели две красноватые точки.
Два глаза.
«Крыса!» — понял он с отвращением.
Он с детства ненавидел и боялся крыс…
В далеком детстве он гостил на ферме у дядюшки и там в сарае
столкнулся с огромной, наглой крысой. Грызун смотрел на маленького мальчика с
таким злобным, таким хозяйским выражением, что Седрик с криком убежал в дом…
Он взял себя в руки и шикнул на крысу.
Та нехотя повернулась и побежала прочь, топоча маленькими
лапками.
Седрик немного выждал и пополз дальше.
Впереди показался слабый, едва заметный свет.
Он пополз на этот свет, надеясь, что там может быть выход, и
одновременно опасаясь ловушки.
Свет становился ярче и ярче, и одновременно приближались,
нарастали звуки — негромкие голоса, шаги.
Седрик продолжал ползти вперед, стараясь не издавать ни
звука.
Наконец он оказался еще перед одной решеткой, через которую
была видна большая полутемная комната.
Здесь, при свете нескольких неярких светильников,
широкоплечий горбун, похожий на сказочного тролля, раздавал бравым молодым
парням оружие.
— По возвращении отчитаетесь, — бормотал он,
вынимая из металлического шкафа помповые ружья, карабины и пистолеты. —
Смотрите у меня, оружие дорогое, если что — Свояк с вас голову снимет…
«Они готовятся к самой настоящей войне! — с ужасом
подумал Седрик. — Бедная Катерина, среди каких людей она живет!»
Он прополз мимо вентиляционной решетки и снова углубился в
узкий темный коридор.
— Что там за шорох? — Один из парней поднял голову
к потолку. — Крысы, что ли?
— Крысы, крысы! — отозвался горбун. — Надо
будет яду посыпать…
Седрик затих на мгновение, потом снова пополз. Внезапно
воздух в трубе стал свежее, запах мокрыми листьями и недавним дождем. Седрик
оживился, прибавил скорость и через несколько минут оказался перед новой
решеткой. На этот раз за ней был виден окружающий особняк запущенный сад.
Седрик достал из кармана свою самодельную отвертку, отвинтил
решетку, спрыгнул в сад и с наслаждением вдохнул прохладный ночной воздух,
пронизанный запахом осени, свежести и тревоги.
— Представляешь, как здорово, — тарахтела
Лада, — ты тогда ушла с этим голландцем… тьфу, бельгийцем, а мы с Танькой
еще оставались, и тут я случайно услышала, как один перец разговаривал по
мобильнику… ну, не совсем случайно, я к нему подсела, хотела познакомиться…
крутой такой перец, он на меня и не взглянул… Так вот он разговаривал про этот
клуб… и сказал какому-то своему приятелю сегодняшний пароль на проход сюда. А
здесь так круто — просто отпад! Я сюда давно хотела попасть, но все не
получалось, а тут этот фрик назвал пароль, представляешь? Ну мы с Танькой сюда
и ломанулись. Сказали пароль на входе… знаешь, какой пароль? Померанский шпиц!
Это такие собачки есть прикольные… одна девчонка у Василисы такую завела,
просто отпад! Та девчонка рыжая, и собачка такая рыженькая… как апельсин.
Просто класс! В общем, сказали мы пароль, нас и пропустили. А здесь так круто,
прикинь! Вон, смотри, Машка Малиновская! А с ней этот… ну как его… у которого нефть…
или алюминий… Завтра девчонкам расскажу!
Ладкин голос бил прямо в Катины барабанные перепонки,
мучительно разрастался. Перед ее глазами мелькали разноцветные пятна, клуб
плыл, словно она ехала на карусели.
— Скверно ты выглядишь, подруга! — проговорила
Татьяна, в упор разглядывая Катю. — Может, поедем домой, поспишь малость?
— Да ты что, Танька, тут так весело… — заныла
Лада. — Побудем еще часок… мы сюда с таким трудом попали…
Однако Татьяна взглянула на нее так сурово, что Лада
моментально прикусила язык.
Катя вспомнила грязную лестницу, жуткую запущенную квартирку
с картонными стенами, скандальных соседей… и кивнула: сейчас она была согласно
ехать куда угодно, в любую трущобу, только бы закончился непрерывный кошмар
последних суток, только бы закрыть дверь, лечь на какую-нибудь кровать,
укрыться с головой одеялом, свернуться калачиком и забыться хотя бы на
несколько часов…
Она вспомнила свернувшуюся калачиком мертвую Лидку Дроздову,
и ее снова забила крупная дрожь.
Татьяна озабоченно взглянула на нее, обхватила за плечи и
повела к выходу. Катя благодарно прижалась к ней — сейчас ей больше всего нужен
был кто-то, кто вот так заботливо обнимет, кто-то, кто знает, куда идти и что
делать… кто-то, кто возьмет на себя все ее заботы, все несчастья… ей нужна была
старшая сестра, которой у нее никогда не было…
Обиженная Лада плелась следом, с явной неохотой покидая этот
вечно длящийся праздник. Она завистливо оглядывалась на бездумно веселящихся
людей, которые никуда не торопились, которые переезжали из клуба в клуб, с
вечеринки на вечеринку, беспокоясь только о том, чтобы достать очередную
«проходку», подслушать очередной пароль…
Девушки вышли в коридор.
Навстречу им попалась припозднившаяся парочка девиц —
поправляя волосы, они торопились присоединиться к празднику. Оживленно
переговариваясь, они скрылись в зале.
Вдруг из-за поворота коридора выскользнул, прихрамывая,
невысокий худощавый мужчина средних лет. Впалые скулы, изрезанное шрамами лицо,
маленькие цепкие глаза, осторожные движения опасного хищника.
Катя охнула, узнав Резаного — своего злого гения, подручного
здешнего хозяина, безжалостного убийцу, который преследовал ее последние сутки…
Резаный торопливо шел по коридору, настороженно оглядываясь.
На ковровом покрытии за ним оставался едва заметный кровавый след. Он
по-прежнему был похож на хищника, но хищника, уходящего от погони, хищника
раненого и оттого еще более опасного.
