Павел побледнел, распахнул смокинг, выдернул из заплечной
кобуры пистолет, шагнул к двери.
Прижавшись к ней ухом, ненадолго замер, прислушиваясь, потом
развернулся всем корпусом к Кате, прошипел сквозь зубы:
— Это ты? Ты их привела?
— О чем вы? Кого я привела? — переспросила Катя в
недоумении.
Павел не удостоил ее ответом, запер входную дверь кабинета
на массивный стальной засов, метнулся к столу, нажал скрытую под столешницей
кнопку, видимо, хотел вызвать охрану… Однако никто не появился на вызов.
В это время на дверь кабинета снаружи обрушились тяжелые
удары. Дверь не шелохнулась. Один за другим раздалось несколько выстрелов —
видимо, те, кто ломился в кабинет, попытались пулями выбить замок. Но дверь
выдержала и на этот раз.
Павел огляделся в растерянности, выругался и бросился в
дальний угол кабинета, туда, где рядом с аквариумом стоял стеллаж розового стекла
со статуэтками и шкатулками. Он повернул одну из шкатулок, и стеллаж отъехал в
сторону, открыв небольшой темный проем.
Развернувшись, Павел направил пистолет на Катю и приказал:
— Иди туда!
— Это когда-нибудь кончится? — простонала Катя, не
трогаясь с места. — Вы когда-нибудь оставите меня в покое? Позволите жить
своей собственной жизнью? Ну зачем, зачем я вам нужна?
— Я сказал — иди! — рявкнул Павел. — Ты моя
страховка! Страховой полис! Я обменяю твою жизнь на свою! Хватит болтать! Иди,
или я прострелю тебе колени!
В доказательство серьезности своих намерений он выстрелил.
Пуля угодила в пепельницу розового стекла, которая с жалобным звоном
разлетелась на мелкие осколки.
Катя медленно двинулась в сторону мрачно темнеющего дверного
проема.
И в это мгновение оттуда выкатилась, стреляя на ходу,
человеческая фигура.
Павел бросился на пол, стреляя в прыжке, откатился за
розовый диван, еще несколько раз выстрелил. Из открытого проема выскочили один
за другим еще двое бойцов, метнулись в разные углы комнаты.
В кабинете началось настоящее светопреставление.
Гремели выстрелы, звенело разбитое пулями стекло,
разлетались на куски стеклянные безделушки. Катя сжалась в комок, втиснулась в
дальний угол, пытаясь слиться со стеной и в ужасе ожидая, что сейчас шальная
пуля убьет или искалечит ее.
Она случайно подняла взгляд к зеркальному потолку — видимо,
неосознанно хотела воззвать к высшим силам — и увидела там отражение царящего в
кабинете безумия: затаившиеся, молниеносно перебегающие и перекатывающиеся по
полу люди, осколки стекла, обломки разноцветной мебели, искореженные пулями
куски ядовито-розовых и бирюзовых панелей…
И посреди всего этого хаоса возвышалось мертвенно-бледное
хищное растение. Казалось, что оно наслаждается творящимся вокруг хаосом,
праздником смерти: широкие бледные листья развернулись, словно ладони,
готовящиеся рукоплескать кровавому спектаклю, хищные цветки широко раскрылись,
как будто ожидая корма…
Павел, затаившийся за диваном, до сих пор успешно
отстреливался и даже сумел тяжело ранить одного из своих противников, но
численный перевес был решающим, а самое главное — ему некуда было отступать: в
дверь кабинета ломились нападающие и потайной выход тоже был занят
противниками.
Чья-то случайная пуля попала в аквариум. Огромное стекло
треснуло и распалось на части под мощным давлением воды. Вырвавшаяся на свободу
вода хлынула на пол, тропические рыбы выплеснулись вместе с ней и теперь бились
в предсмертных конвульсиях на розовом ковре, широко разевая рты и на глазах
меняя яркий цвет…
Только осьминог, казалось, не заметил гибели своей вселенной
— он по-прежнему выглядывал из пролома в борту парусника умными, насмешливыми,
проницательными глазами и лениво шевелил мощными щупальцами, казалось, не
чувствуя приближения смерти.
Видимо, не только Катя смотрела на зеркальный потолок.
Кто-то из нападавших тоже обратил на него внимание и
использовал, чтобы скорректировать огонь. Как наблюдатель на артиллерийской
позиции, он просчитал траекторию пули, приподнял руку над опрокинутым столом,
который использовал как прикрытие, и выстрелил в сторону дивана, за которым
прятался хозяин кабинета.
Павел вскрикнул и выронил пистолет: пуля попала в кисть
правой руки.
Он попытался тут же перехватить оружие левой рукой, но
потерял несколько драгоценных секунд, которых хватило его противникам: они в
два прыжка преодолели разделявшее их расстояние и дружно навалились на Павла.
Его скрутили, рывком подняли с пола и усадили на чудом
уцелевший розовый табурет.
Тут же один из бойцов подошел к входной двери, отодвинул
засов.
Дверь распахнулась, и в разгромленный кабинет первым вошел
могучий угрюмый человек лет шестидесяти, в котором Катерина узнала верного
подручного, правую руку дяди Васи — старого уголовника по кличке Лопата.
А следом за ним…
Катя не поверила своим глазам.
Следом за ним вошел сам дядя Вася.
Старик шел своими ногами, и походка его была твердой,
решительной и упругой, как у совершенно здорового и нестарого человека. Неужели
это тот самый человек, который несколько часов назад не мог встать с
инвалидного кресла?
И лицо его, хотя и старое, было твердым, волевым, словно
выкованным из старой бронзы. В нем не осталось и следа той болезненной
бледности и старческой немощи, которые так поразили Катю во время их прошлой
встречи.
— Дядя Вася, как же… ведь вы были больны… —
удивленно проговорила Катя, вставая на ноги и выходя из угла.
Но старик даже не взглянул на нее.
— Потом, Котенок, потом! — отмахнувшись, он
направился прямиком к Павлу. — Ну что, Рафинад, допрыгался? —
проговорил он, наклонившись над связанным противником. — Думал, старик
спекся? Думал, можно меня свалить? Не дождешься! Молод ты со мной тягаться!
— Как… как ты нашел меня? — прохрипел Павел,
облизнув пересохшие губы.
И вдруг в его глазах мелькнуло понимание.
Он нашел взглядом Катю и протянул с горечью:
— Она… это она тебя привела…
Старик негромко засмеялся, словно порадовавшись хорошей
шутке:
— Она… хорошо все вышло…
— Дурак я… — с горечью проговорил Павел,
покосившись на Катю. — Не допер… не обыскал ее как следует…
— Я?! — вскрикнула Катя, как от удара. — Как
это… как я могла привести…
И тут до нее дошло.
Она сорвала со свитера брошь с изумрудом, перевернула ее… и
увидела на обратной стороне украшения приклеенную к платине пластинку
микрочипа.
— Передатчик… — протянула Катя, до которой наконец
дошла хитрая игра старого уголовника.
