Примерно через неделю мы с мамулей сидели утром на кухне и
завтракали. День был воскресный, спешить на работу было не надо. На улице лил
дождь, а в квартире недавно включили паровое отопление, так что мы с мамулей
наслаждались теплом и приятной беседой.
Никита уехал в Москву на переговоры с самим Ярославским.
Умница Никитушка из материалов Петра Ильича, взятых им в его квартире, вызнал
всю подноготную о комбинате. Всплыла фамилия Ярославского – очень богатого
делового человека в Москве, который хотел прибрать комбинат к рукам. Поскольку
Березкин, который был прикормлен Ярославским для того, чтобы помочь ему
получить закрытый тендер, нынче был в ауте, Никита взял на себя смелость
обратиться к Ярославскому с просьбой о кредите. Он имел предварительные
переговоры с представителем Ярославского в нашем городе, и теперь его
пригласили в Москву.
Я не сомневалась в успехе: мой Никита сумеет убедить кого
угодно.
Я лениво потягивала кофе, когда раздался звонок в дверь.
Естественно, это была Ираида.
Она ворвалась в кухню, румяная, с мокрыми от дождя волосами.
Энергией, исх??дившей от нее, можно было освещать небольшой поселок городского
типа в течение месяца.
– Я на минутку, – сказала Ираида, прочно
усаживаясь на стул. – Сашка, кофейку поставь!
– Уже. – Я у плиты стерегла кофе, чтобы не сбежал.
– А у меня новость, – сообщила Ираида, намазывая
кусок батона неприлично толстым слоем масла.
– Тоже мне новость, – фыркнула я от плиты, –
замуж небось выходишь за подполковника своего?
– Как так? – ахнула мамуля. – Почему я ничего
не знаю?
Мы с Ираидой переглянулись поверх ее головы: мамуля многого
не знала.
– Ну поздравляем, – вздохнула мамуля, – а мы
вот с Сашкой будем одни жить, никто нам не нужен…
– Мам… – начала я. – Все собираюсь тебе сказать… я
вообще‑то тоже, наверное, скоро отсюда перееду…
– Час от часу не легче! – вскричала мамуля. –
Замуж собралась, а матери даже избранника не показала!
Мамуля любит такие слова: жених, избранник…
– Все в свое время, – успокоили мы мамулю.
– Ну и ладно, – вздохнула она, – а я, видно,
не создана для брака. Честно сказать, так устала, пока Петр Ильич здесь жил!
Хорошо, что он уехал…
Снова мы с Правдой успокоенно переглянулись.
– Но, Александра, – строгим тоном начала
мамуля, – имей в виду: свадебное платье – только у Парфеновой!
– Да какое платье! – отмахнулась я. – Ни о
какой свадьбе еще и речи нет, я просто так к нему перееду…
– Ну ладно, – не слушая, продолжала мамуля, –
это все я возьму на себя.
О Господи!
