– Должен предупредить вас, Александра Юрьевна, я
собираюсь подать на вас в суд.
– Вот как? За что же?
– За клевету.
– Я вас оклеветала? Я только опубликовала документы,
которые попали ко мне в руки!
– Это фальшивка. Прежде чем публиковать эти документы,
вы должны были проверить их подлинность.
– Что ж, подавайте в суд, – резко ответила
я. – Как вы понимаете, у моей газеты тоже найдется опытный адвокат, и мы
еще посмотрим, каким будет решение суда! А запись вашего разговора с Ликой
Кондратенко – это тоже фальшивка?
– По поводу этой записи я хотел бы с вами
поговорить. – Голос его стал еще более сдавленным, он звучал глухо, как из‑под
земли.
– Говорите, – я пожала плечами, хотя мой
собеседник и не мог видеть этого жеста.
– Нет, не по телефону! Вы же понимаете. Это не
телефонный разговор! Мы должны с вами встретиться.
– Э, нет, Алексей Игоревич! – Я повысила голос, и
бедный Кап Капыч, внимательно прислушивающийся к нашему разговору, невольно
отстранился. – Встречаться с вами я не хочу! Наш сегодняшний разговор
подозрительно напоминает ваш недавний разговор с Ликой, записанный на той самой
кассете. Что случилось с Ликой, мы оба с вами прекрасно помним…
– Я не имею к этому никакого отношения!
А у милиции на этот счет другое мнение, – проговорила я
мстительно. – Во всяком случае, встреча с вами совершенно не входит в мои
планы!
– Я очень прошу вас… – Голос Березкина стал
умоляющим. – Если вы передумаете, вот адрес: Седьмая Советская, дом
четыре, квартира шесть… я буду ждать там сегодня с шести до семи.
– Я же сказала, не собираюсь встречаться с вами, по
крайней мере, один на один.
– Седьмая Советская четыре, квартира шесть, –
повторил он, как будто пытаясь меня загипнотизировать.
Я бросила трубку и повернулась к Кап Капычу. Он смотрел на
меня с виноватым видом:
– Сашулечка, прости дурака. Не привык врать по
телефону, он тебя попросил, ну я, не подумав, и передал тебе трубку…
– Это Березкин, – задумчиво сказала я.
– Я понял, – Кап Капыч размешал кофе и протянул
мне чашку, – и чего он хочет?
– Он хочет со мной встретиться и поговорить.
– Но ты, надеюсь, не собираешься с ним встречаться?
– Да нет, конечно. – Я отпила кофе и поморщилась:
слишком горячо. – Ты же слышал, я отказалась.
– Ну и правильно. – Кап Капыч удовлетворенно
кивнул и вытащил из своего стола вязание.
Я заскочила еще в парикмахерскую и все равно приехала в кафе
чуть раньше назначенного срока. И только направилась было к нашему угловому
столику, как услышала окрик Аллы:
– Девушка, этот столик занят!
– Эй, это же я! Я тут была вчера с Никитой…
– Ну надо же! – Алла присела на стул, придирчиво
меня разглядывая. – В жизни бы тебя не узнала.
Она потянула носом:
– Духи какие?
«Мамулины, французские», – мысленно ответила я и
улыбнулась небрежно, так что у Аллы пропала охота к расспросам.
– Значит, у вас серьезно, – констатировала
она, – что принести‑то?
Я заказала бутылку минеральной воды, и Алла удалилась, все
время поглядывая по сторонам.
Никита опаздывал. Я выпила водички, закурила и разложила
газеты со своими статьями в хронологическом порядке. Наконец от дверей
послышались охи и ахи, и я увидела Никиту.
И как вы думаете, что было в руках у этого чудовища?
Правильно догадались: в руке Никитушка держал огромный букет желтых роз, штук
семь, не меньше. Он воззрился на меня с недоумением, но Алла быстренько ввела
его в курс дела, то есть подтвердила, что это я, та самая Саша Петухова. Никита
сглотнул и направился ко мне через зал, задевая чужие столики и ничего вокруг
не замечая.
Все пропало, мысленно констатировала я. Сейчас я расчихаюсь
на все кафе, Никита будет смотреть на меня с жалостью, а официантки – с
насмешкой. А если сейчас отшатнуться и заорать, чтобы немедленно убрал розы,
Никита обидится, и у нас все будет кончено.
Так фиг же вам всем! Я не позволю судьбе надо мной
издеваться!
Я встала с места навстречу Никите и взяла из его рук букет.
Он был без обертки. Я сдвинула в сторону аккуратную манжеточку, которая
повязывается на розы, чтобы не уколоть руки, и сжала стебли в кулаке. Шипы
воткнулись в ладонь. Я сжала руку еще сильнее. Было очень больно, но я
улыбнулась и сказала тихо:
– Спасибо, милый, мне так давно никто не дарил цветов…
Еще бы, все мои друзья боятся попасть впросак: черт меня
знает, как я буду реагировать на цветочки!
– Саша, ты не плачь, – засуетился Никита, –
хочешь, я буду дарить тебе такие розы каждый день?
Вот спасибо‑то! Обрадовал, можно сказать…
– Я очень тронута… Только давай попросим Аллу, чтобы
поставила пока их в сторонке. Букет очень большой, а я хочу при нашем разговоре
видеть твое лицо.
Слава тебе, Господи, проклятые розы унесли! Но от Никиты я
готова была принять хоть целый куст акации! Тем более что в носу не свербело и
глаза не слезились.
– Никита, – начала я решительно, – я должна
тебе сказать…
– Подожди, ничего не говори, я сам, – прервал он
меня. – Мужчина в таком деле должен быть первым… – и тут же замолчал,
собираясь с мыслями.
А что мне оставалось делать? Прерывать мужчин в таких
случаях не рекомендуется. Если я сейчас скажу, что нужно отложить этот разговор
до более подходящего случая, потому что у меня другие заботы, этого подходящего
случая может вообще не быть.
– У меня куча недостатков, – начал Никита со
вздохом. – Нет, не так.
– Ты так изменилась… нет, тоже не то.
Никита залпом выпил стакан минеральной воды и выпалил:
– Я понял, что я тебя люблю!
– Вот как? И когда же ты это понял? – Я
постаралась задать это вопрос как можно мягче, чтобы не спугнуть Никитушку.
– Вчера ночью, нет, сегодня утром… ну, не важно. Ты
тоже меня любишь, с девятого класса, сама говорила… И раз уж такая судьба нам
была встретиться, то давай быть вместе! Ей‑богу, я уже соскучился…
Выговорив самое трудное, Никита вздохнул с облегчением и
уставился на меня в ожидании ответа.
Интересно, с чего он взял, что я его люблю? Я говорила, что
была влюблена в него в девятом классе, но это вовсе не значит, что все десять
лет я хранила ему верность. Но попробуйте, скажите такое мужчине…
– Хороший мой, – проворковала я и погладила
Никитушку по щеке.
