За такими грустными мыслями я несколько отвлеклась от своего
прямого дела и хотела даже плюнуть на слежку и повернуть назад, а точнее,
схватить машину и ехать в больницу к Мишке, но решила не разбрасываться и
довести свое дело до какого‑нибудь определенного конца. Вот увижу я, что
Петр Ильич зашел в какое‑то учреждение или, допустим, встретился с кем‑то
в кафе, и пойду по своим делам.
Петр Ильич, к счастью, не оглядываясь, шел в глубь квартала.
Юркнув за густую полосу буро‑коричневых кустов, я двинулась следом.
Периодически приходилось раздвигать ветки, чтобы не упустить «объект».
Неожиданно кусты кончились. Впереди лежал длинный участок открытого
пространства. Я пригнулась и добежала до припаркованной у обочины иномарки.
Выглянув из‑за нее, убедилась, что Петр Ильич по‑прежнему уверенно
шагает вперед.
Перебежками от одной машины к другой я двигалась следом за
ним. Наконец он свернул к одному из подъездов. К счастью, возле этого подъезда
снова начались густые заросли барбариса, и я, как партизан, прячась за кустами,
подошла достаточно близко к старому конспиратору.
Неожиданно из подъезда, к которому направлялся Петр Ильич,
вышли две разбитные тетки младшего пенсионного возраста. Одна из них имела
начальственный вид, вторая держала в руках блокнот и карандаш. При виде Петра
Ильича бабенки оживились, и главная из них, ухватив его за пуговицу,
затараторила:
– Петр Ильич, как удачно, что мы вас встретили! Другой
раз ищешь, ищешь кого надо – и нигде не найти, а мы тут вас как раз и
повстречали. Это так удачно!
Петр Ильич, видимо, не разделял ее радости и попытался
увернуться и скрыться в подъезде, но дама вцепилась в него как клещ.
– Мы тут деньги собираем, а то какая‑то
некультурная зараза снова дверь сломала. Так вот, мы снова на нее деньги
собираем. Нельзя же, в самом деле, без дверей жить. Это некультурно и
негигиенично!
Петр Ильич предпринял еще одну попытку вырваться и, поняв,
что собеседница стоит насмерть, спросил, чего та хочет.
– Пятнадцать рублей. – Общественница явно была
скромна в своих запросах.
Петр Ильич облегченно вздохнул и вытащил бумажник. Отсчитав
требуемую сумму, он снова попытался вырваться на свободу, считая, что сполна
выполнил свой гражданский долг. Но бабенка была другого мнения:
– Постойте, Петр Ильич, вы ведь должны расписаться!
Наталья Петровна, – обратилась она к своей напарнице, которая молча стояла
рядом с блокнотом и карандашом наизготовку, – Наталья Петровна, поставьте
галочку напротив пятнадцатой квартиры! Петр Ильич, распишитесь напротив
галочки!
Петр Ильич послушно расписался и с явным облегчением скрылся
от своей мучительницы.
Я так удивилась, что застыла в своих кустиках, как садово‑парковая
скульптура – девушка с веслом или пионер‑герой с гранатой…
Петр Ильич не только был в нашем городе летом, он вообще
имеет здесь квартиру. Судя по тому, как набросились на него общественницы, он
явно шел не в гости, а в собственный дом. Но тогда напрашивается вопрос: за
каким чертом он поселился в нашей с мамулей квартире, если имеет здесь свою,
отдельную?
Первый ответ, который пришел мне в голову, был самым простым
в данном случае: жена. На самом деле Петр Ильич женат и прячется от жены у нас
с мамулей. Но это уже ни в какие ворота не лезет!
Я сделала резкий шаг в сторону и с размаху вляпалась в
собачье дерьмо. Естественно, где ему и быть‑то, как не в кустах! Дико
разозлившись, я кое‑как вытерла сапог о зеленую, несмотря на октябрь,
траву и выбралась на пешеходную дорожку. Следовало срочно поразмыслить. Я
огляделась и увидела напротив дома большой продуктовый магазин, а рядом –
аптеку.
«Аптека «Фиалка»», – было написано зеленым по белому, и
ниже, чуть мельче: – «Фитозал».
Что ж, аптека – так аптека.
От души надеясь, что окна пятнадцатой квартиры выходят во
двор, а не на улицу, а если на улицу, то Петр Ильич в них не выгладывает, а
если выглядывает, то меня не узнает, я перешла улицу и вошла в аптеку.
«Фитозал» оказался уютным помещением, где горели неяркие лампы и пахло травами.
– Какой чай будете пить? – приветливо спросила
девушка за стойкой.
– Что‑нибудь не слишком экзотическое, –
попросила я, – витаминно‑успокаивающее.
– Шиповник, ромашка и боярышник!
Я выбрала столик у окна, из которого был виден подъезд Петра
Ильича. Чай был вполне приемлемым, во всяком случае, я успокоилась и начала
думать. Первое, предположение насчет жены следовало отбросить. Как ни мал мой
жизненный опыт в отношении мужчин, но, наблюдая за Петром Ильичей, я все же
склонялась к мысли, что Ираида права: он неженат.
Слишком уж у него свободный и независимый вид. Далее: те две
тетки‑общественницы. Если бы дома сидела жена, то они давно бы уж позвонили
к ней и получили свои пятнадцать рублей. Нет же, они специально ждали, когда он
появится, и неподдельно обрадовались встрече. Это значит, что Петр Ильич
обитает в этой квартире довольно давно, но часто уезжает.
Начнем сначала: Петр Ильич имеет отдельную квартиру в нашем
городе (возможно, он ее снимает, но это в данный момент не важно), но почему‑то
предпочел поселиться у нас с мамулей. Я терялась в догадках, зачем он это
сделал.
Хочет быть поближе к мамуле? Но еще ни одну женщину не
отпугнуло наличие у любимого человека отдельной квартиры. К тому же там и я
мешаю, и Леопольдовна ворчит…
Все нормальные логические предположения я исчерпала.
Осталось только одно: этот неизвестный Петр Ильич задумал что‑то плохое.
И для осуществления своих преступных замыслов ему нужно было поселиться в нашей
квартире. Кто ему нужен в первую очередь – мамуля? Или, может быть, я?.. Во
всяком случае, именно с его появлением в нашем доме начали со мной происходить
всякие странные и неприятные вещи…
Ну хорошо, я Петра Ильича выследила и даже по счастливой
случайности узнала номер квартиры, в которой он живет.
Как бы теперь попасть в эту квартиру в отсутствие хозяина…
Я осознала эту мысль и вздрогнула. Вот‑вот, раз он
поступает нечестно и пробрался к нам в квартиру обманом, то я должна, просто
обязана отплатить ему тем же. Я должна проникнуть в эту его квартиру и
попытаться что‑то узнать о мамулином постояльце. Но как это сделать?
Выкрасть ключи, подумала я и поежилась: нарушаю закон, вступаю на криминальную
дорожку. Но что‑то мне подсказывало, что Петр Ильич даже если и обнаружит
пропажу ключей, в милицию с заявлением не пойдет.
Пока я так колебалась, из подъезда показался Петр Ильич
собственной персоной. Он выглядел очень озабоченным, в руке у него был
«дипломат». Целеустремленно шагая, он вышел на улицу и остановился на
перекрестке, подняв руку. Через минуту притормозила вишневая «девятка», и Петр
Ильич отбыл на ней на деловую встречу. Я была уверена, что встреча деловая, уж
очень озабоченный у него был вид, да еще портфель…
