– Может произвести впечатление, – уклончиво
ответила Ираида и разговора на эту тему не поддержала.
Мамуля со своим милым другом вернулись поздно ночью, когда я
крепко спала. Утром на кухне царила благостная тишина, никто не суетился вокруг
ненаглядного Петеньки, не покрывал стол красивой скатертью и не демонстрировал
фамильное серебро. Я в полном одиночестве позавтракала омлетом из двух яиц –
скажу откровенно, только на яичных желтках желтый цвет не вызывает у меня
раздражения, – выпила большую чашку кофе с молоком и набрала номер
Мишкиного мобильника. Однако, хоть времени и было девять утра, женский голос
ответил мне, что абонент временно отключен или находится вне зоны действия. Все
ясно: Мишка еще дрыхнет. Интересно, когда он собирается прийти в редакцию? Мне
невтерпеж узнать, что он там успел накопать. По домашнему телефону я, однако,
звонить постеснялась: все же достаточно рано.
Мамуля выползла на кухню в халате, но уже причесанная и
накрашенная. Боится показаться своему Петеньке после сна в естественном виде!
Во мне внезапно вспыхнуло раздражение на Петра Ильича. Из‑за него мы с
матерью живем как кошка с собакой. Ведь вчера из‑за несчастного шарфика
она действительно чуть было не убила меня словарем. А шарфик, видно,
Леопольдовна случайно ко мне в шкаф положила…
– Как твои дела? – поинтересовалась мамуля.
– Как сажа бела, – нелюбезно ответила я и
отвернулась к окну.
– Петр Ильич видел в газетах твои статьи, –
продолжала мамуля, ничуть не смутившись, – сказал, что неплохо написано.
– А я вообще‑то не для Петра Ильича
стараюсь, – хамски заметила я, повернувшись и глядя мамуле прямо в глаза.
Если бы она начала меня воспитывать, как обычно, я бы все
высказала насчет проходимцев, которые обманом поселяются в дом, а сами
похаживают к хозяйкиной близкой подруге. Но мамуля вдруг как‑то
потускнела, спрятала глаза и бочком удалилась в ванную. Этот раунд остался за
мной, но, честное слово, никакого морального удовлетворения я не получила.
На автобусной остановке я снова набрала номер Мишкиного мобильника
и снова получила тот же ответ. Растяпа Мишка, забыл включить телефон!
В редакции меня встретил Кап Капыч, бледный и растерянный.
– Сашенька, ты только не волнуйся, – обратился он
ко мне дрожащим голосом.
– Что? – Я никогда не видела Петю таким, и поэтому
встревожилась.
– Ты только не переживай… все могло кончиться гораздо
хуже…
– Да не тяни ты! – закричала я. – Говори
сразу!
– Вот, выпей валерьяночки, – протягивал мне Кап
Капыч стаканчик и, когда я решительно отвела его руку, он сказал: – Понимаешь…
Мишка… Он вчера ехал на машине…
– Что?! – Мне казалось, что я громко ору, но на
самом деле голос сел.
– На перекрестке врезался в грузовую фуру, –
печально произнес Кап Капыч, – сейчас в больнице, в реанимации, в тяжелом
состоянии…
Он чудом успел подставить стул, иначе я шлепнулась бы прямо
на пол – ноги не держали.
– Господи, – бормотала я, – Господи…
Мишка влез в это дело, стал искать доказательства и вот
буквально в тот же день попал в аварию!
– Как же это случилось? – тихонько спросила я Кап
Капыча. – Ведь Мишка – такой замечательный водитель! У него стаж –
пятнадцать лет…
– Тормоза отказали, – Петя пожал плечами. – И
с хорошим водителем может случиться…
Я пошла было к своему столу, но вдруг встала, на месте.
– Как – тормоза? Да он вчера мне говорил, что только
что тормозные колодки поменял и тормоза отремонтировал! – И оттого, что
Петя смотрел на меня с искренней жалостью, я озверела и кинулась на него: – Ты
что, не веришь мне? Я точно знаю про колодки. Это его нарочно, нарочно…
– Ну успокойся, милая, – Кап Капыч обнимал меня и
гладил по голове, – не нужно так расстраиваться… Все могло быть гораздо
хуже… А так – есть еще надежда, что все обойдется…
Уткнувшись в широкую грудь Кап Капыча, я поняла, что следует
немедленно взять себя в руки. Если я буду так истерически орать, никто и
слушать не станет, подумают, что девица рехнулась.
– Чем это вы тут занимаетесь? – раздалось рядом
знакомое шипение. – Другого места не могли найти, чтобы пообжиматься?
Разумеется, это была Гюрза. Никак не отреагировав на ее слова,
я оторвалась от Пети и стала надевать куртку.
– Ты отвезешь меня? – обратилась я к нему.
– Разумеется. – Кап Капыч бросился выключать свой
компьютер.
– Куда это ты собралась, Петухова? – ледяным тоном
вопросила Гюрза.
– В больницу к Котенкину, – ответила я, не глядя,
мне было просто не до нее.
– Ты не находишь, что это слишком – решать личные дела
в рабочее время? – процедила Гюрза. – У Котенкина, знаешь ли,
собственная жена есть, чтобы в больнице сидеть. Как бы вам у изголовья не
столкнуться…
Я взглянула на нее с изумлением – как можно говорить такое в
данный момент? Но меня опередил Кап Капыч.
– Да пошла ты! – рявкнул он Гюрзе таким басом, что
люстра задрожала, принтер на моем столе включился сам собой и начал печатать, а
Гюрзу ударной звуковой волной выдуло в кабинет и захлопнуло дверь.
К Мишке нас, разумеется, не пустили. Дали только посмотреть
на него в окошко палаты реанимации. Мишка лежал на высокой кровати, такой
несчастный и опутанный проводами. Глаза его были закрыты.
«Надежда есть», – коротко ответил врач на все мои
причитания и вопросы.
В машине я молчала, собираясь с мыслями, – прикидывала,
что скажу Главному. Но перед глазами стояло лицо Мишки Котенкина, и в голову не
лезли вообще никакие мысли.
Вернувшись из больницы, я на секунду зашла в свой отдел,
достала из стола конверт желтой плотной бумаги и под удивленными взглядами
сотрудников решительно направилась на четвертый этаж.
Распахнув дверь приемной, отмела легким движением руки
фотомодель, бросившуюся навстречу с истошным криком:
«Александра Юрьевна! Вам не назначено!», и ворвалась в
кабинет.
Не обращая ни на что внимания, видя только удивленные глаза
главного редактора, я шлепнула ему на стол документы Ахтырского и, последним
усилием воли удерживаясь от истерики, бросила:
– Вот. Это нужно немедленно печатать!
Брови Главного полезли наверх. Рядом раздался злобный окрик:
– Петухова, ты что себе позволяешь?
Обернувшись на этот голос, я увидела Гюрзу, которая сидела в
кресле сбоку от редакторского стола с лицом, покрытым пятнами нервного румянца.
Прибежала жаловаться, стерва, на меня и на Кап Капыча! И почему только Главный
ее слушает?
