— А может быть, ты уже нашел эти деньги и теперь хочешь
спрятать концы в воду? — Капитан склонился над собеседником, желваки на
изрезанном шрамами лице угрожающе заходили.
— Да я понятия не имею… — проблеял человек с
журналом, отстранившись от Капитана.
Даже на расстоянии я почувствовала жгучий страх этого
человека.
— Смотри у меня! — повторил Капитан. — Если я
узнаю, что ты пытаешься нас кинуть, — твоя песенка спета!
Я случайно перевела взгляд с двоих мужчин на женщину в
темных очках. Она явно тоже пыталась прислушаться к разговору Капитана и
человека с журналом, но расстояние от них до ее убежища было слишком велико.
Это явно раздражало ее, но подобраться ближе к собеседникам женщина опасалась.
В раздражении она потерла переносицу двумя пальцами.
Я не поверила своим глазам.
То-то мне показалась знакомой эта хрупкая фигура!
Неужели это она?
Я снова, еще более внимательно пригляделась к таинственной
незнакомке — и последние сомнения у меня отпали.
Это была моя непосредственная начальница, Лариса Ивановна
Гладкая. Темные очки и полосатый платок на голове… она надеялась, что такая
примитивная маскировка сделает ее неузнаваемой, но фигура, движения и особенно
этот характерный жест выдали Ларису с головой.
Капитан снова огляделся по сторонам, склонился к своему
собеседнику и что-то тихо проговорил. Я не расслышала его слов, как ни
напрягала слух.
Человек с журналом утвердительно кивнул, поднялся и
устремился к выходу из грота. Невостребованный журнал остался валяться на
столе.
Капитан выждал минуту-другую и быстрым шагом двинулся следом
за ним.
Лариса Ивановна поправила полосатый платок, выскользнула
из-за обломков корабля и поспешила за Капитаном. Я чуть-чуть выждала и тоже
покинула свое убежище, направившись вслед за Ларисой.
Однако едва я вышла из грота, погрузившись в грохот и
ослепительное сияние главного зала, навстречу мне из толпы выскочили две
девицы. Одна из них — та самая рыжая особа в зеленом платье, которая приняла
меня за шлюху и пыталась выпроводить из клуба, вторая была на голову выше ее, с
широкими плечами, короткими совершенно бесцветными волосами и татуировкой на
левой руке. Татуировка изображала маленького красного дракона, вылезающего из
синей лилии.
— Я тебе, юмористка, сколько времени дала? —
прошипела рыжая девица, заступив мне дорогу.
— Сколько она тебе дала? — повторила за ней
блондинка с татуировкой.
— Я тебе дала десять минут! — Рыжая ухватила меня
за локоть. — А сколько времени прошло?
— Сколько прошло? — как эхо повторила мускулистая
блондинка.
— Прошло уже полчаса, а ты все еще здесь! Ты меня что,
не поняла? Тебе нужно повторить?
— Счастливые часов не наблюдают! — отозвалась я,
дурашливо усмехнувшись и попытавшись вырвать локоть.
— Издеваешься, да? — оскалилась рыжая. — Ну,
Дракоша тебе сейчас устроит! Ты пожалеешь, что с нами связалась! Ты вообще
пожалеешь, что на свет родилась!
— Пожалеешь, что родилась! — повторила ее
плечистая подруга.
— Девчонки, вам надо в шоу-бизнес податься, —
проговорила я, снова попытавшись вырваться. — Петь дуэтом… или парный
эротический танец исполнять — вы будете классно смотреться!
— Ты видишь, Дракоша, я же тебе говорила — она самая
настоящая юмористка! — Рыжая девица, не выпуская мой локоть, повернулась к
своей подруге.
— А по-моему, она над нами издевается! —
отозвалась та и угрожающе надвинулась на меня. — Ну, она об этом сейчас
пожалеет! — И блондинка схватила меня за другой локоть.
— Пойдем, поговорим, — прошипела рыжая мне на ухо,
и подружки потащили меня куда-то.
Со стороны могло показаться, что три приятельницы движутся
сквозь толпу, мило беседуя о нарядах, мужчинах и прочих пустяках. Я безуспешно
пыталась вырваться, но они держали меня за локти, сжимая их, как в тисках.
Звать на помощь в этом содоме было бесполезно — здесь никто
не интересовался ничем и никем, кроме самого себя, не видел и не слышал никого,
кроме себя. Я вспомнила услышанное где-то выражение — одиночество в толпе. Этот
клуб был настоящей иллюстрацией такого одиночества. Словно для того, чтобы
подчеркнуть это, певец на парящей в воздухе сцене пел про одиночество корабля,
затерянного в бескрайнем ночном океане.
Девицы подтащили меня к женскому туалету и втолкнули внутрь.
Туалет тоже был выполнен в морском стиле: ярко начищенные медные и
хромированные детали, круглый иллюминатор, за которым плескалась вода, ряды
блестящих заклепок, скреплявших металлические листы, которыми были обшиты
стены, гравюры с изображениями старинных парусников и морских сражений.
Возле большого круглого зеркала стояла высокая девица в
открытом платье из розового шелка. Склонившись к стеклянной полочке под
зеркалом, она втягивала носом насыпанный на полочку белый порошок через
свернутую трубочкой стодолларовую купюру.
— Слышь, ты! — окликнула ее Дракоша. — Давай
нюхай скорее свой кокос и выметайся отсюда к чертовой матери, нам тут с
подругой поговорить нужно!
Девица удивленно оглянулась и уставилась на вошедших. Кончик
ее носа был припудрен белым, глаза казались очень темными из-за расширившихся
зрачков.
— Вы, шалавы дешевые, не много ли на себя
берете? — процедила она низким презрительным голосом. — Я здесь делаю
все, что хочу, и не позволю каким-то подзаборным мартышкам портить мне
удовольствие! Врубаетесь?
— Это кто тут подзаборные? — взвизгнула рыжая,
отпустив мой локоть и сделав шаг по направлению к обидчице. — Ну-ка,
повтори, что ты сказала?
— И десять раз повторю! — Девица в розовом
невозмутимо поправила бретельку платья, сложила купюру и убрала ее в крошечную
бисерную сумочку. — Ты, шлюха помойная, давно от сифона вылечилась? А
спидометр еще не подхватила?
— Дракоша, ты слышала? — истерично выкрикнула
рыжая и, подскочив к обидчице, попыталась вцепиться ей в волосы. Но та,
по-прежнему невозмутимо, отступила в сторону и едва заметным движением ткнула
рыжую в живот. Та охнула, согнулась пополам и закрутилась волчком на одном
месте.
— Ну что, есть еще вопросы?
Дракоша отпустила мою руку и прыгнула к девице в розовом,
намереваясь нанести ей сокрушительный удар в челюсть. Но та была начеку. Сделав
обманное движение, она пропустила Дракошу мимо себя и резко ударила ее по шее
ребром ладони. Дракоша споткнулась, по инерции сделала еще несколько шагов
вперед и ударилась головой в зеркало. По зеркальной поверхности зазмеились
трещины.
Я не стала дожидаться, чем кончится этот милый обмен
мнениями, и бросилась к двери, на прощание крикнув своей избавительнице:
— Спасибо!
