Вернувшись из колонии, Серый намеревался завязать с прошлым. Он мечтал устроиться на работу, одновременно пойти учиться, пусть не в институт, а хотя бы в лицей или на курсы, чтобы получить специальность, потом потихонечку встать на ноги и жить как все нормальные люди. Это в детстве, насмотревшись кино, когда поешь блатные песни и неумело подражаешь бандитам, к месту и не к месту вставляя словечки из воровского жаргона, думаешь, что тюрьма – это круто и романтично, а быть уголовником – значит быть хозяином жизни. И лишь оказавшись за решеткой, понимаешь, что на самом деле тюрьма – это социальное дно, настолько глубокое, что выбраться из него очень тяжело. Даже выйдя на свободу, по-прежнему остаешься на дне. Прошлое тянется за тобой хвостом, на работу берут неохотно, люди шарахаются, интуитивно читая в глазах твою биографию. И ты как никогда понимаешь, что судимость – это печать не только на странице паспорта, но и на твоей жизни. А точнее, клеймо на ней, а то и крест.
Первые два месяца Серый мыкался в поисках работы. Висеть на шее у матери он не хотел, друзей, таких, к которым можно было бы обратиться за помощью, не оказалось. Да и гордым он был, чтобы у кого-то что-то просить. Деньги отчаянно таяли, маячила перспектива остаться без гроша в кармане. И вдруг он услышал возле ларьков, куда пытался устроиться на работу, что на стройку комплекса «Дворец Конгрессов» требуются монтажники. Да ну, отмахнулся Серый, кто же туда возьмет без опыта, да еще и с судимостью? На эту стройку берут всех! Скоро саммит, а объект к сдаче не готов. Там рабочих рук не хватает, заверил его бывалый работяга.
На стройку Серого приняли. Правда, не обошлось без колючего взгляда дамы из отдела кадров, но это мелочи. Ему выдали спецодежду – удобный комбинезон и резиновые сапоги, обещали неплохую зарплату и надбавку за сверхурочные. Сама работа была не из легких, но Серый привык. Все складывалось хорошо, но прошлое… прошлое не выбросишь и не забудешь, оно само напомнило о себе внезапным явлением знакомого по колонии.
– И тебе не хворать, – улыбнулся прокуренными зубами Ярик, протискиваясь в квартиру Серого, в которую его никто не приглашал.
Ярик – щуплый, вертлявый, похожий на ребенка. Его Серый завалил бы одной левой, но за Яриком стояла сила – его приятели. Оставалось только подивиться, как этому хилому, посредственному пареньку удавалось удерживать лидерство в компании – там, где в первую очередь ценились сила и ум.
Не разуваясь, Ярик прошел в комнату и уселся на диван, по-барски закинув ногу на ногу.
– Смотрю, ты не особо рад встрече, – выпустил он струйку сигаретного дыма. – Должок за тобой. Отдавать будем или как?
Про карточный долг, которым он умудрился себя повязать в первый же день пребывания в колонии, Серый помнил. Его следовало отдать, но отдавать было нечем.
– Я сейчас на мели. Я на стройку устроился, заработаю – отдам.
– Я не могу ждать, пока ты на своей стройке заработаешь, – испытующе посмотрел на него Ярик, выдерживая паузу. – Но у меня есть для тебя предложение.
Предложение Ярика состояло в том, чтобы угнать и перебить номера на автомобиле для одного важного клиента.
– Я в завязке, – попытался откреститься Серый и сам понимал, что это вряд ли удастся – раз Ярик к нему пришел, значит, вариантов у него немного: либо заплатить, либо отработать. – Ладно, – вздохнул Серый, говоря скорее самому себе, чем Ярику, – только это в последний раз.
И зачем нужно было соглашаться?! – позже не раз клял себя Завадский. Дать бы по башке этому недомерку и послать его в сад вместе с его надуманным долгом, а там – будь что будет. В любом случае можно было бы на время исчезнуть.
Но локти кусать было уже поздно. В тот день, когда Дворянкин должен был передать ему его долю, Серого арестовали. «Не умеешь воровать – не воруй» – эта истина стала ему уроком. Угнать автомобиль Завадскому удалось. Он, как и договаривались, перебил номера в «надежном месте» – подпольном гараже на окраине города. Место оказалось не таким уж надежным, поскольку туда нагрянул ОМОН.
Выйдя на свободу через восемь лет, Серый разыскал Дворянкина. Тот сильно струхнул, будто услышал в телефонной трубке голос дьявола, зовущего его в ад. На напоминание о долге Роман сделал попытку уйти от ответа.
– Я подумаю, – произнес он свою любимую фразу.
– Свое «подумаю» будешь телкам втирать. Гони бабло, Дворняга!
– У меня нет денег.
– Твои проблемы. В общем, так, время пошло.
В следующий раз телефон Романа не отвечал, сколько Серый ни набирал его номер.
– Вот урод! – гневно швырнул свой тяжеловесный мобильник Серый. Он понял, что его просто послали. Его, Сергея Завадского!
Серый принялся следить за Дворянкиным для того, чтобы подловить его в удобный момент и предъявить счет. Металлическая дверь с хорошим замком – без шума не откроешь, пришел он к выводу, стоя перед сто тридцать шестой квартирой.
Однажды, поджидая Дворянкина на Альпийской улице, Серый увидел их вместе: светловолосую девушку с длинной челкой и своего врага. Пара вышла из ресторана «Плакучая ива» и направилась к остановке. Дворянкин поймал такси. Девушка села в салон и уехала, а Роман двинулся в сторону дома.
– Тайна? – екнуло у Серого сердце.
Она до сих пор с этим недоумком?! Серый поймал машину и рванул за такси.
Когда девушка вышла на улице Жертв Революции и обернулась, Серый понял, что обознался. Такая же прическа, фигура… Слава богу, что это не она.
Завадский знал, где живет Татьяна, мог бы ее найти, но зачем? Чтобы растревожить свою израненную душу? Что он, бывший зек, может ей предложить? А вот спутав ее с другой, помчался следом. Не выдержал.
В тот субботний вечер, по расчетам Серого, Дворянкин должен был быть дома, и, как следовало из его наблюдений, ближе к ночи Роман пойдет в ресторан, чтобы выпить вина. По выходным он часто так делал – ставил изящный заключительный аккорд уходящей недели. Серый планировал подкараулить его у карьеров.
Он отправился на место заранее – уже около девяти Завадский шагал по Альпийской улице. Его взгляд выцепил знакомый силуэт. Блондинка в голубом платье с пластиковым пакетом и дамской сумочкой в руках быстро шла на высоких каблуках, отчего ее походка сделалась неуклюжей. Лицо девушки отражало гамму негативных чувств. Она остановилась возле урны, порылась в сумочке, что-то из нее достала и от души вышвырнула в урну. По характерному звону Серый понял, что это были ключи. Издаваемые ими звуки вор определял безошибочно.
Развод и девичья фамилия, поссорились голубки, резюмировал Завадский. Надев перчатки, он довольно выудил из мусора связку ключей. Ключи пришлись весьма кстати. Первоначальный план менялся.
Сейчас этот хрен с ручкой проклинает свою телку и, скорее всего, снимает стресс пойлом. Если явиться к нему и отпереть дверь, он решит, что вернулась баба, чтобы продолжить скандал.
Серый так и сделал. Тенью скользнул на двадцать четвертый этаж, прислушиваясь, заклеил жевательной резинкой глазки соседских квартир и осторожно вставил ключ в замок.
