Девушка стояла с белым лицом. Несмотря на теплую погоду, ее знобило, в голове вертелись строки Цветаевой:
Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли…
И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.
Настало время расходиться. Бросая прощальные взгляды на укрытую венками могилу, ушли родственники, друзья и знакомые. Таня плелась в самом конце. Услышав позади себя легкие шаги, девушка обернулась. Предстань в этот момент перед ней сам сатана, Таня бы ничуть не удивилась, но вместо сатаны она увидела Дворянкина. Появление Романа ее возмутило. Как он смеет к ней подходить после того, что сделал с ее братом и с ней лично! Она вовсе не простила ему поездку на дачу.
– Старик сильно на меня злится? – спросил он для завязки разговора.
– И правильно делает! Это ты, ты виноват в том, что Виталика больше нет! Это все из-за шкатулки! – Танино лицо стало приобретать розовый оттенок. Если Олег Федорович, не будучи на все сто процентов уверенным в правильности своей версии, не спешил выдвигать обвинения, то Таня, со свойственным ее возрасту максимализмом, молчать не стала. – Я помню, как вы с моим братом приходили к деду, чтобы разузнать подробности о спрятанных во дворце драгоценностях, а потом строили планы, как их оттуда добыть! Думаешь, я сидела на кухне и ничего не слышала? А вот и нет! Я все слышала!
– Ну что ты, глупенькая, какие драгоценности? О чем ты говоришь? Все это не более чем легенда. Да если они там когда-то и были, то их забрали еще во время войны. Или после, когда дворец поднимали из руин. – Роман попытался обнять девушку, но она отстранилась.
– Да? А зачем же вы тогда туда отправились работать?
– Ну, понимаешь… – протянул Дворянкин. – Была у меня девушка – красивая очень.
Я в нее влюбился, а она решила устроить мне проверку. Сказала, что хочет быть уверенной, что я не боюсь трудностей, а то знает она этих белоручек – офисных работников. Чуть что, сразу в кусты. Вот я и подался в монтажники, чтобы убедить ее в обратном. А Виля, он настоящий друг. Был… прости, – Роман смахнул слезу, – не могу привыкнуть к прошедшему времени. Виля в знак солидарности пошел со мной работать на стройку.
– А что девушка? – заинтересовалась Таня.
– Девушка… девушка ушла к другому.
Она посмотрела на грустные глаза Романа, и ей внезапно стало его жаль. Надо же, как ему досталось – девушка бросила. И может, в смерти брата он не виноват. Ведь даже в милиции сказали, что произошел несчастный случай.
– Да, я виноват, что оказался бессилен перед внезапно рухнувшей кирпичной стеной и не смог помочь Виталику. Уверяю тебя, если бы я только мог, я бы все сделал, чтобы твой брат остался жив!
И говорит искренне – вот-вот заплачет. На похороны пришел, цветы принес. Разве убийца придет на похороны своей жертвы?
Незаметно они отстали от толпы. Тане не хотелось идти на поминки, сидеть за столом и слушать речи. Хотелось побыть одной и мысленно поговорить с братом, с которым, когда он был жив, они почти не общались. Но нужно было ехать со всеми.
– Тебе, наверное, пора в автобус, – прочитал ее мысли Роман.
– Да. Надо поторопиться, чтобы всех не задерживать.
– Я тебе позвоню.
Таня ничего не ответила. Зачем он нужен со своими звонками после той боли, что ей причинил? Что он может ей предложить? Новые встречи? Нежную дружбу? А может быть, свое раненое сердце? Нет! Ни к чему больше с ним связываться – слишком дорого ей обошлась любовь к этому мужчине!
Дождливый понедельник тянулся скучно и уныло. Ненастным выдался не только понедельник, но и вся предыдущая неделя. Эта неделя, по прогнозам синоптиков, предстояла не лучше. Таня сдала госэкзамены в колледже и догуливала свое последнее студенческое лето, после которого ее ждала взрослая жизнь.
Она сидела дома и смотрела, как по оконному стеклу бежали быстрые капли. Внизу, на проспекте, несмотря на дождь, продолжала кипеть жизнь: кто-то куда-то ехал, кого-то встречали, дарили цветы. А ей никто цветов не дарил, никуда не приглашал и даже не звонил. Только однажды раздался звонок от Романа. Таня, не зная, что это он, взяла трубку.
– Привет! – бодрый голос Дворянкина.
– Привет.
– Не отвлекаю?
– Да нет, не очень.
– Хочу пригласить тебя в кино.
– Спасибо, не надо.
Тогда в ней взыграла гордость – вот еще, в кино с ним ходить! А теперь, когда вторую неделю по стеклу катились капли дождя, Таня подумала, что почему бы и не пойти с Романом в кино – ничего плохого от этого не случится, а наоборот, это куда лучше, чем сидеть в одиночестве дома.
Позвонил бы еще раз, вздохнула Таня, я бы тогда, может быть, согласилась. Или нет. А может, и да. Во всяком случае, его звонок – хоть какое-то развлечение.
Дворянкин не позвонил. Он встретил Таню во дворе, куда она вышла погулять с Пальмой – спаниелем Виталика, которого передали им, так как выгуливать собаку стало некому.
– Привет, Пальмочка! Узнала! – принялся трепать длинные собачьи уши Роман. – Гляди, помнит меня.
– Да уж, тебя забудешь, – враждебно буркнула Таня.
– Чего такая мрачная, подруга?
– Настроения нет.
– Это поправимо.
Уже через час они мчались на его «девятке» по Московскому шоссе. Над южной частью города на небе проклюнулась просинь, здесь даже асфальт был сухим, а о дожде напоминали лишь редкие лужицы у обочин.
Всю дорогу Роман шутил, рассказывал занятные истории и улыбался своей обаятельной улыбкой. Настроение у Тани улучшилось, но, помня давнюю обиду, она старалась держаться строго, хотя получалось у нее это плохо. Наконец девушке надоела роль Снежной королевы. Она позволила себе быть собой и рассмеяться над очередной хохмой, рассказанной Дворянкиным.
– Куда мы едем? – полюбопытствовала Таня.
– В Павловск, белок кормить.
– Обожаю белок! Только у меня для них ничего нет.
– И у меня нет, – беззаботно бросил Роман. – Но это не важно – все уже продумано за нас.
Павловский парк встретил их присущей ему гармонией. Высокие, неброской красоты деревья раскинулись тенистым шатром над главной аллеей. У входа стояли на своих постах бойкие торговцы, предлагая орешки для белок – очищенные ядра фундука.
Роман купил кулек орешков и протянул его Тане.
– Такие я и сама бы съела, – заметила она.
Дворянкин купил еще один кулек. Для Тани.
– Ешь на здоровье.
Немногочисленные в этот час посетители парка собрались на лужайке, куда неторопливо спускались с деревьев исполненные важности белки. Крупные – крупнее, чем обычно, – пушистые зверьки воротили упитанные мордочки от тянущихся к ним ладошек с угощениями.
