Предсказание отчего-то сбылось, и очень быстро. Вернувшись домой, Таня почувствовала запах горя – пропитанный валерьянкой воздух.
– Что случилось? – встревожилась она, со всех ног бросаясь на кухню, откуда доносился нервный голос матери, разговаривающей с кем-то по телефону.
– Мама! Что? Что произошло?
– Виталик погиб, – устало произнесла Лариса Владимировна.
– Как это?
Как такое могло произойти вообще! Брату было всего двадцать четыре года. Как он мог умереть? – не укладывалось в ее голове.
Танин вопрос остался без ответа. Выбившаяся из сил мать не могла и не хотела что-либо объяснять, проговаривать вновь и представлять страшную картину. Днем ей позвонила сестра и известила о гибели Виталика. С того момента Лариса Владимировна стала как наэлектризованная. Она понимала, что сестре еще хуже – она потеряла единственного сына, поэтому нужно ее поддержать, а не сидеть сложа руки, погрузившись в траур.
Вечером Таня узнала, что в коллекторе Константиновского дворца, где на его реконструкции работал монтажником Виталик, обрушилась стена, которая и придавила брата. Дворянкин был рядом, но он не пострадал.
Какой дворец, какая реконструкция?! Виталик – монтажник??? Он же программист! А что в коллекторе делал Дворянкин, при его экономическом образовании? Вопросов было много, и на них никто не спешил отвечать – все были заняты печальными хлопотами.
На следующий день Таня в колледж не пошла, она вместе с матерью отправилась к убитой горем тетке. Туда же приехал и Канарский.
Олег Федорович был собран и сердит, выглядел совсем не таким, каким привыкла видеть его Таня в квартире на Кадетской линии. Он не желал разговаривать с Романом по телефону и был категорически против его присутствия на похоронах.
– Чего-то подобного я и ожидал! Проклятое золото! Оно еще никого до добра не доводило! – гремел Олег Федорович. – Дождались, когда начнется реконструкция, и нанялись туда монтажниками. И ведь грязной работы не испугались – сменили белые воротнички на ватники да резиновые сапоги. Это все Дворянкин, шельмец, – Виталик до такого не додумался бы!
– Дед, ты чего? И почему золото проклятое?
– Потому что спрятанные во дворце драгоценности – из проклятого золота.
– Ты уверен, что Виталик погиб из-за драгоценностей?
– У меня нет доказательств, поэтому я ни в чем не уверен. Но делать умозаключения, основываясь на своих знаниях и логике, имею право.
Начало XIX века
Внезапная смерть Мари внесла большие изменения в жизнь ее тетушки. Надежды Джоаны завести через племянницу перспективное знакомство рухнули, заставив умерить амбиции и довольствоваться своим кругом, не рассчитывая на выход в высшее общество. Овдовевший месье Араужо имел доступ к желанному ей обществу, но, потеряв жену, он перестал выходить в свет, куда и раньше не особо рвался и бывал там только для того, чтобы сопровождать Мари. Пожилой Араужо больше не намеревался жениться, и присутствие рядом родственницы покойной супруги оказалось для него очень кстати. Джоана вела все его домашние дела, в то время как вдовец полностью ушел в работу.
Жизнь в доме Араужо обеспечивала Джоану всем необходимым, но была скучна и лишена всяческих перспектив на личное счастье, которого на ее долю выпало слишком мало. В ее жилах кипела свободолюбивая цыганская кровь, душа еще не старой женщины требовала страстей. Как же она завидовала Мари, у которой было все, о чем только можно мечтать: красота, богатство и любовь! Упрямая глупышка не пожелала получить большего и так нелепо погибла. Джоана не могла злиться на племянницу, тем более что той уже не было в живых. Она возненавидела того, кто был виновен в смерти Мари и тем самым лишил и ее будущего, о котором она мечтала.
Набрав в церкви свечных огарков, Джоана слепила из них куклу. Кукла вышла уродливой, с утопающей в плечах лысеющей головой, круглыми щеками, рыхлым бесформенным телом – таким видели ее полные гнева глаза великого князя Константина. Джоана проколола палец, сняла с руки обручальное кольцо и вымазала его в крови. Окровавленным кольцом обвела вокруг восковой куклы наследника престола, приговаривая проклятье:
– Будь проклято все твое золото, будь проклят ты сам, будь проклята твоя судьба…
Подожгла почерневший воск и, неотрывно глядя на него, представляла, как страдает наследник престола. Ее воображение являло страшные картины болезни, несчастья, смерти. Воск расплавился, оставив после себя черную пузырчатую лужицу. Едкий дым проник в легкие, вызвав приступ астмы. «Окно, откройте скорее окно!» – попыталась позвать прислугу Джоана. Она закашлялась в удушье, ее тело обмякло и повалилось на пол. Когда пришла прислуга, все было кончено – Джоана отправилась вслед за своей блистательной племянницей.
Господин Араужо совсем сник. Недавняя кончина жены, известие о ее измене, а тут еще и смерть женщины, к которой он успел привязаться. Вдовец выудил из остатков воска почерневшее кольцо Джоаны. Он положил его на свою ладонь, что-то прикидывая. Две десятых унции чистого золота, на глаз определил ювелир. Отличное сырье!
Вдовье кольцо Джоаны упало в коробку с золотом, чтобы потом стать частью украшений самых блистательных дам высшего света.
Господин Араужо считался хорошим ювелиром. Его изделия отличались изяществом и прекрасным рисунком, за что и благоволила к нему императорская семья.
Одним из частых заказчиков Араужо был великий князь Константин Павлович. Будучи галантным и щедрым кавалером, цесаревич любил делать подарки своим фавориткам и не абы какие, а поистине царские: на лебединые шейки дам ложились меха и драгоценности. Не обладая чувством такта, Константин Павлович не видел ничего дурного в том, чтобы после того, что случилось с несчастной мадам Араужо, продолжать делать заказы у вдовца. Он хорошо платил ювелиру, и тот с воодушевлением брался за работу, никоим образом не выказывая неприязни к наследнику престола. Затаил ли старый ювелир обиду или же нет, понять было сложно. Он принимался за очередной заказ, старательно над ним работал, в результате чего появлялись на свет очередная брошь, перстень, браслет, диадема или сережки, от которых таяли женские сердца.
Но, удивительное дело, после получения подарка от великого князя у прелестниц начинались всевозможные неприятности. У них умирали родственники, болели дети, разорялись мужья. Ювелирные изделия уже не радовали, они служили немым укором и напоминали об адюльтере.
Июнь 2003 года
На похороны Роман все-таки пришел. Одетый в черный костюм, он тенью стоял в стороне, не решаясь примкнуть к родне покойного. Когда все речи были сказаны, венки возложены, Дворянкин подошел к могиле. Он наклонился, аккуратно положил гвоздики и, не поднимая глаз, вернулся на место. Роман над могилой что-то произнес – Таня не расслышала, что именно. Зато ей почудился прозвучавший в ответ голос брата. «Золото, проклятое золото!» – шелестела листва кладбищенских деревьев.
