– Это неправда, – запротестовал Алеша. – Князь Владимир не хочет войны!
– Значит, войны хочешь ты и твои друзья! – настаивал стратиг.
– Нет! Я и мои друзья едем в Охриду за невестой.
– Я не верю ни единому твоему слову. И отправляю тебя в Константинополь. Там из тебя живо выбьют всю правду!
Это было как раз то, чего Алеша боялся. Долгая дорога в Царьград, встреча с императорскими палачами, пытки, допросы, унижения. Но он все стерпит. И будет крепко стоять на том, что князь Владимир не желает войны с ромеями.
Его бросили в глубокую яму, подали кувшин воды и кусок хлеба. В этой темнице он просидел несколько дней, а потом его присоединили к толпе болгарских воинов, взятых в плен в недавнем бою. Его приковали к длинной цепи и повели на юго-восток.
Это был скорбный путь. Озлобленные погонщики, жажда, голод, стертые в кровь ноги. Людей не жалели, гнали в Царьград как скотину. Одно утешало Алешу, раны его заживали, и силы не убывали, а, как ему казалось, даже прибывали. Вот что значит богатырская стать.
Путь был длинный и очень тяжелый. Филлиппополь, Адрианополь... В Аркадиополе пленников разделили. Выбрали самых сильных и выносливых, сковали одной цепью и погнали на юг.
Справа от Алеши, по другую сторону цепи шел высокий, крепкий, как бык, мужик. Тяжелые брови, скулы, тяжелая поступь. Но взгляд не тяжелый, и характер тоже. Он первый спросил богатыря, как его зовут. Представился сам.
– Знаешь, куда нас ведут? – спросил Дранко.
– Нет, – честно ответил Алеша.
– Воевать мы с тобой будем, – нехорошо усмехнулся он. – Я за болгар воевал, теперь вот за ромеев буду. На ромейских дромонах воевать будем. Начальниками нас сделают. Ты будешь начальником третьего справа весла, я начальником пятого справа. Все тут начальниками будут, – обвел он взглядом товарищей по несчастью.
– Что-то я тебя не понимаю.
– А чего тут понимать? На галеры нас посылают. Знаешь, что это такое?
Алеша знал, но только понаслышке. Теперь, судя по всему, он должен был на своей шкуре испытать, что такое быть рабом на гребных судах. Страшнее каторги не придумаешь.
– Может, ты что-то путаешь? – с сомнением посмотрел он на своего соседа. – Меня в Царьград должны были отвезти...
– Нет, нас ведут к морю. На корабли ромейского флота. Я слышал, как погонщики между собой переговаривались. Не долго, говорят, нам жить осталось...
– Почему?
– Да потому, что больше года на галерах никто не выдерживает...
Алеша не знал, радоваться ему или горевать. Жизнь на галерах – не сахар. Но это жизнь с надеждой на чудесное избавление. А в лапах императорских палачей он бы долго не протянул.
– Поживем – увидим.
– Я смотрю, ты не падаешь духом, это хорошо, – заметил Дранко.
– Я и не из таких передряг выходил.
– Ты сам-то из каких земель?
– Из русских.
– Даже так! Я слышал, русы с ромеями не воюют. Как же ты сюда попал?
– А ты разве не слышал, что в Средец прибыла русская дружина?
– Нет. Я сам из Охриды. Мы ромеев от столицы погнали, на Солунь замахнулись, да, видно, не судьба. Ромеи тяжелую конницу в бой бросили. В тиски нас взяли. С одной стороны гоплиты, с другой – катафракты... Жуть, даже вспоминать страшно. Кому повезло, тот ноги унес. Мне вот, как видишь, не повезло... Меня через Солунь в Адрианополь привели, там вот с тобой соединили...
– Так ты, стало быть, из Охриды?
– Ага.
– У вас в Охриде озеро есть.
– Есть.
– И чародей Кащ есть.
– Есть такой, – помрачнел Дранко.
– Ты замок его видел?
– Видел. Несколько раз видел. Правда, издалека. А ты почему спрашиваешь? – насторожился болгарин.
– Да слухом, как говорится, земля полнится. Слышал я про вашего волшебника и про его замок. Просто интересно знать, что там да как... – ушел от прямого ответа Алеша.
– Тебе этого лучше не знать. А то сам Кащ во сне будет являться, измучают кошмары...
– А к тебе что, является?
– Да... Я однажды к его замку совсем близко подошел. К нему нельзя подходить. А я подошел. Тоже, вот как тебя, интерес замучил. Подхожу, значит, подхожу, а замок все не исчезает...
– А он разве должен был исчезнуть?
– В том-то и дело, что должен. Он то появляется, то исчезает. А появляется в разных местах... Так вот, я тогда совсем близко к замку подошел, смотрю, с башни черное облако поднимается и прямо на меня. Окутало меня облако, оторвало от земли да как в озеро швырнет. Выныриваю, ни замка, ни облака. И тишина, солнышко светит, птички поют... Ох и натерпелся я тогда страху. Ко мне с тех пор Кащ каждую ночь являлся, обратно требовал...
Дранко говорил быстро, бодро, но вдруг осекся.
– Что требовал? – с нескрываемым интересом спросил Алеша.
– Ну, требовал, чтобы я к его замку больше не подходил... – не очень уверенно сказал болгарин. – Надоело мне все. А тут в ополчение созывают, ну я взял меч и пошел. С этим мечом еще дед мой с руссами на ромеев ходил... Теперь вот я с руссом на ромейские галеры иду...
Дранко тяжко вздохнул и надолго замолчал. Алеше тоже неохота была разговаривать. Тем более рассказывать о Милане, которую он должен был найти на берегах озера Охрид.
На третий день пути каторжная процессия подошла к морскому городу, в тихой гавани которого стояли военные корабли – хеландии, дромоны, памфилосы, скедии, галеи, фортиды. Алеша должен был стать малюсеньким винтиком этой громадной махины. Разумеется, такая перспектива его отнюдь не радовала.
Ночь пленники провели в лагере невольников. А на следующий день появились моряки. Начался отбор. Алеша попал на одно судно со своим новым товарищем.
– Мы с тобой одной цепью связаны, – невесело усмехнулся Дранко. – Так и уйдем вместе на дно.
– Типун тебе на язык!
– А чего бояться? Мы с тобой такого лиха хлебнем, вот увидишь, смерть за радость будет...
Алеша попал на хеландию. Это была самая крупная разновидность дромона, парусно-гребного военного судна. Корабль мог брать на борт две сотни человек. Пятьдесят морских пехотинцев и полторы сотни гребцов.
Разумеется, в первую категорию Алеша попасть не мог, потому что был рабом и обязан был умереть на веслах в служении византийскому императору.
Пятьдесят гребцов занимали нижний ярус, по человеку на весло. Сто других гребцов находились на втором ярусе – одно весло на двоих.
Вместе с Дранко Алеша попал на нижнюю палубу. Затхлый полутемный трюм, озлобленные рабы на веслах, запах немытых тел и неволи. Это было чистилище, за которым начинался ад.
