И сегодня она лежала на полу, всматриваясь в морские глубины за толстым стеклом. С утра нервы были напряжены всполошным предчувствием скорой беды, она ждала успокоения, но тревожное ощущение лишь нарастало. В какой-то момент безмятежно наплывающая на нее рыба-бабочка силой воспаленного воображения превратилась вдруг в грозную пиранью. Кате показалось, что сейчас это зубастая хищница пробьет стекло и вцепится ей в горло, а за ней на нее навалится целая стая таких же чудовищ. Ощущение надвигающейся опасности было настолько реальным, что Катя вскочила с пола и даже огляделась по сторонам, как будто пираньи могли появиться со стороны двери, окна, вырваться жужжащим роем из камина.
Целых четыре дня она жила одна в большом доме. Сначала ей это нравилось, затем одиночество стало угнетать. Вчера она уже была близка к мысли отправиться домой к родителям, но Борис ее не отпустил. Он настаивал, чтобы она в его отсутствие жила здесь, смотрела за домом, хотя мог переложить эту заботу на свою горничную-кухарку, которую зачем-то отпустил домой в деревню. С одной стороны, Катю это радовало – если Борис ей доверял, значит, он уже видит в ней законную хозяйку собственного дома. А она хотела замуж, хотела жить в богатстве и роскоши. Но, с другой стороны, одиночестве ее тяготило, и совсем не обязательные визиты к Борису в больницу она воспринимала как приятную необходимость.
Сейчас она выйдет из дома, сядет в роскошную машину, утопит педаль акселератора до самого полика, и прочь тогда все тревоги и печали. Только она подумала о своей машине, как настроение подскочило, будто планка силомера под богатырским ударом. Борис не поскупился, отдал ей в личное пользование дорогой автомобиль, о котором она могла только мечтать, будь она сейчас не с ним, а с Андреем… Правда, раньше этот автомобиль принадлежал другой девушке, но Катя старалась об этом не думать.
Положа руку на сердце, она могла сказать, что с Андреем ей было лучше, чем с Борисом. Он был и сильным, и благородным, и ласки его шли от души, а не от похоти. Но Андрей был. Своим ужасным поведением Катя отвадила его от себя. Жалела о том, винила себя, но жизнь свою менять не хотела. Она давно поняла, что Борис – самовлюбленный эгоист и охотник за красивыми женщинами, но по-прежнему хотела выйти за него замуж. Ведь у него такой прекрасный дом, много денег, с ним можно по два раза в год выезжать на отдых за границу. С Андреем же она никогда не сможет себе этого позволить. С ним ее будут считать такой же неудачницей, каким она считает его самого…
Но как бы она ни думала об Андрее, на выезде из гаража ее посетила мысль, что было бы неплохо, если бы он вдруг появился возле дома и, как в прошлый раз, перегородил ей дорогу своей машиной. Пожалуй, она бы не стала вести себя так глупо и беспардонно.
И сердце ее невольно вздрогнуло, когда, выезжая из ворот, она увидела подъехавшую к дому иномарку. Это был изрядно подержанный «Фольксваген» малого класса, но ведь Андрей мог сменить машину…
Но из автомобиля вышла красивая, стройная девушка в форме прокурорского офицера. Очаровательная стильная брюнетка с интригующе-притягательным взглядом. Изящно сидящий на ней китель придавал ей дополнительный шарм, существенно повышающий градус произведенного впечатления. Катя поймала себя на мысли, что будь она мужчиной, вряд ли бы она пропустила мимо себя эту красотку.
Девушка направлялась к ней, и Катя не смогла удержать себя в машине. Вряд ли офицер была старше, чем она, и Катя собиралась обратиться к ней на «ты», но язык почему-то повернулся на «вы».
– Если вы ко мне, то я уже уезжаю, – в легком замешательстве сказала она.
– Далеко? – мило, но с колючими ежиками в глазах улыбнулась брюнетка.
– К мужу, в больницу.
– Может быть, он немного подождет? Мне бы хотелось с вами поговорить. Если, конечно, вы – Катя.
– Да, Катя… Екатерина Никитична…
– Ну зачем же так официально? Вы, например, можете называть меня просто Вика…
– А если не просто?
– Тогда следователь прокуратуры Толоконникова Виктория Михайловна.
Легким, изящным движением она извлекла из нагрудного кармана служебное удостоверение, раскрыла его, выставляя на обозрение.
– И что вы от меня хотите?
– Всего лишь поговорить.
– О чем?
– И о чем, и о ком… Мы так и будем стоять?
– Извините, я очень спешу.
Катя вдруг поняла, что следователь Толоконникова и была живым воплощением тех тревожных предчувствий, которые навалились на нее. Если она из прокуратуры, значит, расследует какое-то уголовное дело. А за клевету именно такие дела и возбуждают. Возможно, Толоконникова прибыла сюда, чтобы привлечь к ответственности и Бориса, и ее саму за то, что они оба оклеветали Андрея.
Если так, то ей не стоит разговаривать со следователем без адвоката. И Бориса нужно было как можно скорее предупредить о том, что к ним приезжали из прокуратуры.
– Но, может, все-таки уделите мне пару минут, – премило улыбнулась Толоконникова и вдруг так пронзительно посмотрела на Катю, что у нее душа вывалилась из груди, как баскетбольный мяч из корзины. – Или вы чего-то боитесь?
– Я?! Боюсь?! – нервно отозвалась она. – Я ничего такого не совершала, чтобы вас бояться!
– Да, но раньше вы были девушкой Андрея Сизова.
– А это здесь при чем?!
– Но ведь были.
– Была! А разве это преступление?
– А с чего вы взяли, что я должна вас в чем-то обвинять?
– Зачем же вы тогда приехали?
– Мне бы хотелось узнать от вас, что за человек Андрей Сизов, что он из себя представляет. Я хочу поговорить с вами как женщина с женщиной…
– А зачем это вам? – подозрительно сощурилась Катя.
– Ну, как бы вам это сказать… Андрей Сизов мне нравится. Как мужчина нравится. Но я по своей сути человек прагматичный, знаю, что выгляжу глупо, не могу изменить себе. Прежде чем бросаться в омут головой, я бы хотела знать, какая там водичка – теплая или холодная.
– Холодная! – выпалила Катя.
Казалось бы, и не нужен был ей Андрей, но внезапное появление соперницы, да еще интересной и красивой, вызвало в ее нервах завихрение ревности.
– Думаете, не стоит связываться с ним? – наигранно озадачилась Вика.
Но Катя не заметила этого притворства. Обида, досада и ревность смешались в ней в мыльный коктейль, желчная пена поднималась к глазам, лопаясь мелкими пузырьками, вызывала в них резь и даже слезы.
– Не стоит!
– Неужели он такой плохой?
– Хуже не бывает!
– Поэтому и друга вашего избил.
– Избил!
– Да, я знаю, вы давали свидетельские показания… Что ж, придется отправлять Андрея за решетку. Вам он не нужен, мне, пожалуй, тоже. Если он никому не нужен, пусть сидит. У меня, в общем-то, есть парень, у вас, я так понимаю, тоже, мы будем жить не тужить, а он пусть в сырой тюрьме пропадает…
