– Иду! Уберите собаку!
Данил, чуть высунувшись из-за двери, свистнул в два пальца.
Примчался шумно хакающий Граф. Данил ощупью сгреб его за ошейник, втащил в
крохотный чулан, но дверь снаружи на щеколду не закрыл.
– Стой тут, дядя Миша, – распорядился он. –
Полезут кучей – пинай дверь, выпускай щена, а сам ложись, что ли…
– Эх, перипетии… Ладно уж.
– Запер собаку! – крикнул Данил. – Где там
Клебанов? Душевно просим!
Вспыхнула бортовая фара одного из «уазиков», мазнула по
двору ярким лучом, высветила мощенную кирпичом дорожку – и по дорожке тут же
неспешно двинулся знакомый силуэт.
– Ох, как ты меня застебал… – процедил Данил
сквозь зубы.
Клебанов подошел, подсвечивая фонариком себе под ноги.
Остановился у нижней ступеньки крыльца.
– В дом не зову, – сказал Данил. – У меня там
не убрано, прямо-таки сущий бардак, да и дамы в неглиже…
– Вы что, из него уже даму сделали?
– Из кого?
– Да не валяйте вы дурака, – сказал Клебанов вроде
бы устало. – Устроить вам штурм по всем правилам?
– А погончики потом не полетят, как листья по ветру?
– Сомневаюсь.
– Да ну?
– Увидим… Вам бы о себе подумать.
– А я, с тех пор как мы с вами расстались, сейфов не
подламывал и на президента не покушался, – сказал Данил, с превеликой
радостью узрев в дальнем конце улицы мелькание зеленых вспышек – подъехали две
машины, украшенные мигалками и эмблемами частной сыскной фирмы «Шантар-гард»,
остановились почти впритык к милицейским. – Вот вам, кстати, свидетели
моего приличного поведения и в данный момент…
Клебанов оглянулся:
– А, вот что… Решили, мы его выручать собрались?
– Кто вас знает, – сказал Данил и словно бы
спохватился: – А кого выручать-то, собственно?
– Хватит. Мне он нужен.
– Кто?
– Человек, которого вы взяли на квартире.
– Что-то я вас…
– Хватит, – сказал Клебанов ледяным тоном. –
Некогда забавляться. В данный момент вы – подозреваемый в деле об убийстве. И
не только вы… Я самым законнейшим образом могу продержать вас трое суток. Как
бы на меня ни давили. Сам встану у камеры с автоматом… Больших неприятностей я
вам этим не причиню – но у меня создалось впечатление, что время для вас
чрезвычайно ценно, и эти трое суток вам дороже иного года… Поймите, я серьезно
говорю. Либо вы поедете со мной…
– Ночью, как известно, допрашивать запрещено.
– Посидите до утра, ничего страшного… Так вот, либо вы
поедете со мной и совершенно добровольно, по собственной инициативе ответите на
несколько вопросов – и, разумеется, отдадите вашего найденыша, либо я
приказываю взять дачу штурмом, задерживаю всю вашу кодлу… и плевать мне, что
будет потом, на какие кнопки вы надавите. Но трое суток вы в камере прокукуете,
матерью клянусь…
Он был разъярен до белого каления – на сей раз никакой игры
на гиперболах. И он второй раз поймал Данила на тот же крючок – потому что знал
что-то, крайне для Данила важное. Снова, как сутки назад, получается, что
сотрудничать с ним, поступившись толикой гордости, выйдет рациональнее и
выгоднее, нежели добывать ту же информацию по своим каналам… Да и насчет трех
суток мальчишка угодил в самую точку: самое страшное сейчас для Данила
было – выпасть из игры хоть на день… Время на сей раз числилось не в
союзниках, а вовсе даже наоборот.
– Еще одно убийство? – спросил Данил уже серьезно,
без тени ерничества.
– Угадали.
– Кто?
Клебанов тоже, должно быть, успел посчитать про себя до
десяти, ответил спокойно, но непреклонно:
– Извините, здесь не время и не место для таких бесед.
Что надумали? Можете просто отдать мне вашего найденыша и спокойно ждать, через
денек-другой я вас вызову официальной повесткой…
– Ладно, – сказал Данил. – Мне платят еще и
за то, что я обязан соображать быстро… Но имейте в виду: я обставлю своими
машинами оба СИЗО да и тюрьму заодно. Нигде в законе не сказано, что честному
гражданину запрещено сидеть в собственной машине неподалеку от СИЗО. И если вы
попытаетесь помочь ему выбраться из города… Тут, как пишут в объявлениях,
возможны варианты.
– Хорошо, – небрежно сказал Клебанов. –
Обставляйте хоть квартиру губернаторской любовницы… Включите свет.
Данил, светя фонариком, повел его в дом. Нажал кнопку.
Картина представилась взору самая что ни на есть сюрреалистическая: Есаул со
скованными за спиной руками, голый по пояс, с засохшей на подбородке кровью,
сидел на стуле посреди комнаты, Кондрат стоял у окна с помпо-вушкой наперевес,
Хоменко задумчиво поигрывал пистолетом, а дядя Миша, примостившись в уголке,
торопливо заглатывал из горла финскую лимонную водочку «21» – должно быть,
спешил заправиться перед поездкой в оборудованной решетками на окнах машине,
ничуть не сомневаясь, что всех в эту поездку незамедлительно пригласят.
– Так, – сказал Клебанов, окинув взглядом всю эту
компанию. – И Корявый здесь…
– Кому Корявый, а кому Михал Михалыч Корепанов, –
сказал дядя Миша без особой воинственности, но с безусловным чувством
собственного достоинства. – Между прочим, решительно завязавший с
преступным прошлым и твердо вставший на путь исправления общественно-полезным
трудом. А то вы, гражданин начальник, не знали, что Корявый здесь обитает, а то
это не ваши тихари на мотоциклах с обеда выкаблучивали…
Данил внимательно следил, как отреагируют друг на друга
Есаул и Клебанов. Пожалуй, во взгляде опера не было ничего, кроме азарта
гончей, настигшей наконец зайчишку. А вот Есаул определенно вздохнул про себя с
облегчением – хотя Клебанова он, можно с уверенностью сказать, прежде не видел.
– Картинка… – покачал головой Клебанов. –
Гражданин Шимко Дмитрий Степанович?
– Он, – скупо сообщил Есаул.
– Не желаете выдвинуть какие-либо обвинения против
присутствующих здесь граждан?
– Да не, начальник, – с нахальной развальцой
оскалился Есаул. – Это у нас игра такая, сегодня мне морду бьют, завтра я
в чавку налаживаю… Вроде КВН.
Клебанов полез в свою желтую папочку и вытащил листок
бумаги:
– Ну, в таком случае… Гражданин Шимко, вы задержаны.
И показал бумагу. Есаул пробежал ее взглядом, кивнул:
– Напротив ГУМа не посрешь, супротив власти не попрешь…
Пошли, начальник. Только пусть этот мордастенький поищет ключик да браслетки
снимет…
– А протестовать против задержания вы не собираетесь?
Хотя бы словесно? – спросил Клебанов.
Данил сам с удовольствием задал бы этот вопрос первым –
любопытно было посмотреть, как Есаул станет выкручиваться. Но тот равнодушно
пожал плечами:
