Но шансов одолеть вора у него было ничтожно мало. Другое дело – Сашка.
– Как скажете, Илья Викторович.
Он исполнял волю своего босса. Так ему хотелось думать. Но при этом он прекрасно понимал, что фактически подставил Сашку. Как знал, что ее смерть будет на его совести. Но тем не менее он наставил на нее пистолет.
– Ну! – поторопил его Касатон.
Алик кивнул и придавил спусковой крючок. Еще совсем маленькое усилие, и боек пробьет капсюль – со всем оттуда убивающим.
Но это маленькое усилие далось ему большой ценой. За какой-то миг перед глазами пронеслась целая жизнь. Влюбленный Валек, их с Игорьком драка из-за Сашки. Давно это было, но как будто сейчас. Как мучился Алик, когда переспал с Сашкой, предав тем самым своего друга. Как мстил за его смерть. Стрельба в подъезде, гонка за Игорьком, тюремное заключение...
А ведь до зоны он был нормальным парнем, даже близко не было желания стать киллером. Но в неволе он стал самым настоящим зверем. Убей, чтобы выжить. Под этим девизом он и жил. По заказу Касатона и с легким сердцем убил Тимоху, обманул его невесту, переспал с ней, а потом так же безжалостно поставил точку в ее жизни. Затем еще труп, еще... Теперь вот – Сашка. Сейчас он убьет ее... Какое же он чудовище!
Озарение пришло в тот момент, когда уже пришел в движение боевой механизм. Он не должен был убивать Сашку, но ничего уже не поделаешь. Поздно!
Счет шел на тысячные доли секунды. Алик не успевал крикнуть «Нет!», а боек уже ударил по капсюлю патрона. Искорка должна воспламенить заряд, пороховые газы вытолкнут из ствола пулю... Закричать успел только разум. «Нет!» Но было уже поздно что-то изменить...
Но вместо выстрела послышался холостой щелчок. Алику показалось, будто он вылетел из другого измерения, где время тянулось невероятно медленно. Голова кружилась, в ушах шумно пульсировала кровь.
Пистолет дал осечку... Алик передернул затвор, но неисправный патрон вообще не вылетел наружу. Значит, обойма была пуста.
– Ну вот, пиф-паф, и ты убита! – хохотнул Касатон.
И собственноручно забрал у Алика пистолет.
– Все, конец первого действия.
Алик ошарашенно молчал... Оказывается, это был спектакль. Судя по тому, что Сашка была едва жива от страха, она тоже не знала, что это жестокий розыгрыш. И он сам был уверен, что ее нужно убить по-настоящему... А ведь он мог ее убить. Фактически он сделал это. Она-то жива, но прощения ему нет... Да и не нужно ему прощение. Провалиться бы сейчас под землю, и пропади все пропадом.
Но, как оказалось, после первого действия последовало второе.
– Вы оба у меня под подозрением, – Касатон перевел взгляд с Алика на Сашку. – Но я даю вам шанс вернуть мое доверие.
Сашка хотела сказать что-то вроде «рада стараться», но слова застряли в каком-то истерическом кашле, который опрокинул ее лицом в снег. Вор смотрел на нее как на грязь под ногами, даже и не подумал помочь ей подняться. Дождался, когда она откашляется, сама встанет на ноги.
– Ты слышишь меня, детка?
Сашка подавленно кивнула, не глядя ему в глаза.
– Квартиру я у тебя забирать не стану. Отберу вместе с жизнью. Если не отработаешь...
– Что я должна сделать?
– Выйти замуж за Алика.
Сашка посмотрела на него так, будто они вместе сошли с ума.
– Ты не ослышалась... И ты тоже, – глянув на Алика, сказал вор. – Чтобы вас убить, мне достаточно подозрения в том, что вы спали вместе. Подозрение у меня есть, а убивать я вас пока не стану. Потому что вы любите друг друга, хотите пожениться... Или нет?
Касатон жестко смотрел на Алика, на взгляд насаживал как будто на кол. Кровь стыла от такого взгляда.
– Ну да.
Он был женат и не мог жениться на Сашке, но этот факт не имел сейчас никакого значения. Надо было выкручиваться из ситуации, пока та сама не выкрутила его наизнанку и задом наперед.
– Вот и хорошо, – удовлетворенно усмехнулся вор. – Три дня вам, чтобы оформить брак, а потом свадебное путешествие – в Москву... Ты, Саша, какая-никакая, а актриса. Там, в Москве, у тебя возьмут интервью, напечатают в газете вместе с твоей фотографией. Расскажешь трогательную историю, как увела мужа у своей подруги...
– Зачем тебе все это? – выдавила Сашка.
– Затем, что Игорек сейчас где-то в Москве... С заказчиками я разобрался, а эта падла ушла, – через губу сказал Касатон. – Сейчас на дне где-то. Вы оба для него – больная тема. Он узнает про вас, начнет подбивать мосты, тут, Алик, ты и должен его взять за жабры. Если облажаешься – пощады не жди. Если он тебя не убьет, умирать будешь долго и мучительно... У меня все, через два дня к вам подъедет человек, объяснит все более подробно.
Не прощаясь и не приглашая следовать за собой, вор направился к своей машине. Свита последовала за ним, Алик и Сашка остались на морозе.
Ей хорошо, на ней норковая шуба, а на нем лишь пальто... Но не забирать же у нее шубу. Достаточно того, что Алик едва не отобрал у нее жизнь.
– А ты сволочь! – отстучала зубами Сашка.
Ее колотила и внутренняя дрожь, и дрожь от холода.
– Я знал, что ствол пустой.
Ему пришлось крепко напрячься, чтобы посмотреть ей в глаза. Так хотелось исчезнуть, спрятаться от нее.
– Неужели ты думаешь, что я бы мог тебя убить?
А еще ему вдруг захотелось признать ее правоту. Да, он действительно последняя сволочь, и она должна возненавидеть его. Но как тогда им жить вместе?
– Не думаю, а знаю!.. Ты на все готов, чтобы шкуру свою спасти!
– Я не стану перед тобой оправдываться.
– И не надо... Я понимаю, Касатон хотел меня попугать. А если бы ствол был заряжен?
– Тогда бы он убил и меня вместе с тобой.
– Он и так нас убил... Сейчас мы банально дадим здесь дуба!
– Надо идти к дороге, – сказал он, глядя вслед отъезжающему эскорту.
Мороз пробрал его до костей. А состояние здоровья у него совсем неважное. Чуть больше месяца прошло с тех пор, как он выбрался из комы, и уже попал на концерт для «беретты» с пустым стволом.
Полчаса они шли к шоссе и еще столько же ловили машину. Деньги были, а все равно никто не подбирал. Наконец остановился «КамАЗ».
В кабине было жарко натоплено, но Алик не мог согреться до самого Петрополя. И Сашка всю дорогу стучала зубами да жалась к нему.
В черте города они пересели в такси.
– Едем к тебе, – сказал он.
– Я тебя видеть не хочу! – отозвалась она, демонстративно отвернув голову.
– Не хочешь, а придется...
– Как же я тебя ненавижу!
В ее голосе угадывалась злость, но все равно эта реплика прозвучала неубедительно.
