– Ну вот, номер машины – это уже что-то. Если не задержим этих козлов сейчас, то сделаем это позже. Пробьем по базам, установим владельца, выйдем на стрелков…
– А если это не их машина?
– Да нет, их. Ребята они не простые, и номера у них блатные. Тысяча и одна ночь. Сами себя наказали. Проще надо быть и номера неприметные ставить, без всяких там понтов… Хорошо, если бы их на посту задержали.
Увы, эти надежды не оправдались. Гаишники на посту развели руками. Не было белой «шестерки» с запоминающимися номерами, не проезжала. Или проехала, но еще до того, как поступила команда ее задержать.
Был еще один вариант. Машина могло проехать в город по второстепенной дороге. От шоссе до жилых кварталов шестого микрорайона тянулась грунтовка, дальше она перерастала в асфальтированную улицу.
– А улица эта проходит мимо дома нашей Антонины Михайловны, – вспомнил Ревякин.
– Думаешь, они могут к ней заехать?
– Думаю. Пока только думаю.
Ревякин еще не знал точно, нужно ли ехать к Антонине Михайловне, но его «копейка» уже катилась в ее сторону.
– Давай соображать логически. Мы начали искать Мыловарову, и ее тут же увезли из города. Возможно, это простое совпадение. А может, некто сообщил Шурину, что мы ищем Мыловарову.
– Не хочется грешить на Федорука.
– Мне тоже не хочется, но есть у меня подозрение. Яша Глазов работал на Шурина, а Федорук его взял. И Яша во всем признался, и Зойка показания дала, и еще девчонки были. Слишком гладко все прошло. Такое ощущение, что Яшу просто слили. Возможно, Шурин помог Гене в этом, а взамен получил доброе к себе отношение. А там и до дружеских презентов недалеко. Я не хочу сказать, что Федорук продался Шурину, но кое в чем он может ему помогать. Так, мелкие услуги… Я знаю Гену, он совсем не сволочь…
– Да, но если он сказал Шурину про Зойку, выходит, он нас предал…
– Не суди о людях строго, Богдан. Все мы не без греха. И я не думаю, что Федорук предал нас. Он же не знал, что Зойка – ключ к твоей свободе. Если бы знал, вряд ли бы он стукнул Шурину. Хотя и не факт, что это он стукнул…
– А если он? Если он, то я тебя, Илья, не понимаю. Мент не должен помогать преступникам.
– А если это взаимовыгодное сотрудничество? Ты помогаешь мне, я помогаю тебе. Эта палка, брат, о двух концах… Хотя соглашусь, что в данном случае Гена поступил неправильно. Если это он… А может, кто-то из гостиницы Шурину позвонил, сказал про нас?
– Но мы же сразу на улицу Свободы поехали.
– А с Тарасом кто разговаривал? А это время… Нас увидели, позвонили Шурину… Или девки те из бара позвонили. Пока мы до улицы Свободы доехали… Хотя нет, доехали мы быстрей чем за час… Значит, нас еще раньше срисовали. А может, все-таки Федорук… Не о нем сейчас надо думать. Вот скажи, откуда мы про Зойку могли узнать? Или сами догадались, или Антонина Михайловна подсказала, так? Мы, конечно, сами могли догадаться, но тогда мы по-любому к ней должны были поехать. Если так, то с нее нужно спросить. За то, что она слово свое не сдержала. Или просто спросить, были мы у нее или нет. И еще один момент. Этим ребятам телефон нужен, чтобы боссу своему позвонить. А у Антонины Михайловны телефон есть… Мы сейчас к ней заедем, посмотрим, что там. Если никого нет, то сразу во Дворец спорта поедем, там Шурин заседать может, эти уроды прямиком к нему и рванули. Но это вариант опасный. Там бычья много, и оружие у бандитов есть…
Но во Дворец спорта ехать не пришлось. Белая «шестерка» со «сказочными» номерами стояла во дворе дома, где жила квартирная хозяйка Богдана.
– Кто ищет, тот всегда найдет, – просиял Ревякин.
Он знал, что бандиты вооружены, но это его ничуть не пугало. Богдан тоже постарался отрешиться от сомнений и вместе со своим наставником стремительно зашел в подъезд.
Они поднялись на этаж, Ревякин приложил ухо к двери. В одной руке у него пистолет, а другой он подал знак Богдану, чтобы тот не шумел. Напрасное предостережение, и, скорее всего, Илья сам это понимал. Но ведь это мог быть интуитивный жест.
Не надо было прикладывать ухо к двери, чтобы услышать грубые мужские голоса. В доме у Антонины Михайловны что-то происходило, возможно, ее собирались убить, причем вместе с дочерью.
Дверь в квартиру обычная, из тех, что устанавливаются в стандартных новостройках, – деревянная, обитая кожзамом. Такая легко выносится ударом ноги. Именно об этом и подумал Ревякин.
Пальцем свободной руки он показал Богдану на дверь, отошел подальше от нее и с разгона мощно ударил ногой в район замка. Дверь распахнулась с гулким треском, с грохотом ударилась о стену. Она могла бы закрыться обратно, но Богдан подставил под нее свое плечо и ворвался в квартиру с пистолетом на изготовку.
В дверях гостиной стоял рослый, крепкого сложения парень. Услышав грохот, он оглянулся и увидел несущегося на него Богдана. Попытался встретить его ударом ноги, но Городовой ловко поймал ее под мышку, зафиксировал – и продолжил движение вперед, роняя тем самым противника на пол.
Второго бандита он увидел в гостиной. Громила держал возле себя девочку лет десяти, намотав на руку ее косу. Пистолета у него в руке не было, ножа тоже, но, заметив опасность, он схватил девчонку за шею.
– Я ее сейчас задушу! – заорал он, отрывая бедняжку от пола.
Сидевшая на диване Антонина Михайловна взвыла сиреной и бросилась к нему, но бандит ударил ее кулаком в лицо, и женщина отлетела к балконной двери.
Богдан не стал торговаться с преступником. Он дождался, когда тот повернет к нему лицо, перестанет двигать головой, и выстрелил. Пуля слегка задела верхнюю часть уха и вылетела в окно.
– Ой-ёё! – заголосил преступник.
Выпустив девчонку, он схватился за простреленное ухо и опустился на корточки. Вряд ли бандит испытывал невыносимую боль, но шок у него мощный. Это животный страх взял его за горло. Ведь Богдан мог попасть ему в голову, это и напугало его до нервного припадка.
Его дружком, которого свалил Богдан, занимался Ревякин. Он навалился на бандита, нисколько не стесняясь, ударил его пару раз рукоятью пистолета по голове, а успокоив, скрутил руки за спину, стянув их стальными браслетами.
И Богдан не церемонился с подстреленным: ударил его в лицо, сбил на пол и взял на прием. Щелчок, с которыми закрылись наручники, известил, что преступник задержан.
Это были те самые люди, которых нарисовала Антонина Михайловна. Они же и Зойку застрелили. Возможно, на их руках кровь Рычагова…
– Ну, все, ребятки, побегали, хватит! – довольный, как слон, улыбнулся Ревякин.
Антонина Михайловна сидела на полу в углу комнаты и, обняв дочку, рыдала.
– А ведь все могло быть по-другому, если бы вы сразу сказали нам про этих скотов. И Рычагова бы они не убили, и с Мыловаровой ничего бы не случилось. – Ревякин смотрел на женщину, но обращался, похоже, к бандитам.
