И снова, бессчетный уже раз, я вонзил наконечник молотка в горную породу. Ды-ды-ды… По мозгам… Ды-ды-ды… По нервам…
Меня бесило, что нечеловеческими усилиями и в жутких условиях я добываю руду, Лидочка пропускает ее через дробилку, другие выделяют из нее золото, а какой-то подонок пользуется благами нашего рабского труда.
Я уже знал, зачем забрался в этот ад. Мне нужен был Пальмир, чтобы через него установить убийцу моего друга Юрки Стеклова. Но сейчас доселе нужная мне истина уже мало волновала меня. Тем более Пальмир утверждал, что преступника уже нет в живых… Гораздо больше меня заботил сам Пальмир со своими рудником и приисками. Вот в ком для меня заключался корень зла. Я должен был выбраться из этой западни, чтобы сказать миру правду о творящемся здесь беззаконии. Я знал, куда обращаться, чтобы меня услышали. Но сначала нужно было сбежать. И Лидочку я должен был забрать с собой…
– Кончай работу! – послышалось за спиной.
Я обессиленно опустился на буфер наполненной вагонетки… А может, и не надо дергаться? Все ведь не так уж и страшно. Я работаю, значит, живу… А работать я могу долго-долго… И получать за работу завтрак, обед и ужин… Сейчас я нажрусь от пуза, и все мои сомнения растворятся под ватным покрывалом сытости. А завтра утром я снова смогу поесть, и в обед тоже, и вечером…
Но я не хотел жрать. Я хотел есть. В нормальных условиях, как человек, а не свинья… Я нарочно задержался в шахте, чтобы опоздать на ужин. Жалел об этом, очень жалел. Но все же уже не проклинал себя за дурость. Голод уже не так мучил меня, как прежде…
В наш подземный барак я зашел, когда раздатчик уже убрался, избавив меня от опасного соблазна.
– Петрович! Опять ты опоздал! – засмеялся, глядя на меня, бригадир.
Он был такой же мокрый и чумазый, как мы все. Но в отличие от рабочих у него был осмысленный взгляд. Я подозревал, что и в моих глазах сейчас можно было увидеть проблеск живого сознания. Поэтому пошел на хитрость и прикинулся слабоумным.
– Ага, опоздал… А еда где?
– Уехала еда.
– А я есть хочу!
– Сам виноват.
– Бабу хочу!
– Баба у тебя была вчера, – мотнул головой бригадир.
Я промолчал, спрятавшись за спины своих несчастных товарищей. Но когда бригадир, отобрав трех счастливчиков, повел их за собой к выходу из шахты, я последовал за ним.
– Петрович, ты куда? – возмущенно посмотрел на меня он.
– Ы-ы… Надо… Ы-ы… – Я старательно изображал из себя говорящую обезьяну, до уровня которой больше не хотел опускаться.
– Давай, завтра! – неуверенно мотнул головой бригадир.
– Я есть хочу!
Это был аргумент. Наверняка наши хозяева знали, что жратва и женщины были неотъемлемой частью нашего скотского существования. Мы могли взбунтоваться, если бы нас лишили и того, и другого.
– Ну хорошо, уговорил, – сдался бригадир.
Я еще ощущал на себе власть, порабощающую сознание. И все еще сомневался в том, что поступил правильно, решившись на побег. Но уже пытался анализировать ситуацию, смотрел, куда мы идем, как запускается лифт, на котором нас подняли на поверхность.
Как и вчера, в лагере было уже темно. Но в свете фонарей видны были наземные установки для добычи золота, бараки рядом с ними. Мы проходили мимо одного из них, и я мог видеть крепких парней, сидевших возле раскрытой двери на лавочке. Сытые, самодовольные, они о чем-то небрежно болтали между собой, пренебрежительно посматривая на проходящую кучку рабов.
Видел я и деревянное сооружение без вывески, из распахнутых дверей которого доносилась танцевальная музыка. Из него выходил камуфлированный парень, обнимая за талию красивую, но чуть полноватую девушку в коротком серебристом платье. Он что-то шептал ей на ухо, а она бессмысленно хихикала. Куда он ее вел, я не знал, но понимал, что девушка целиком в его власти…
Я вдруг вспомнил тренажерный зал в доме Горожанова. Сам он спортом не занимался, видимо, это ему было ни к чему. Но Татьяна Зуйко, которая, возможно, жила с ним какое-то время, нуждалась в физической встряске. Ее сознание было парализовано гипнотическим внушением и наркотиками, поэтому она нуждалась в обильной еде и сексе. А еда – это калории и лишний вес. Ей нельзя было полнеть, потому что тогда терялся товарный вид. Поэтому и приходилось ей крутить педали в тренажерном зале. Если этого хотел только Горожанов, то ему нетрудно было заставить ее… Но вот от петли удержать он ее не мог. Или не захотел…
Нелегальная добыча золота, превращение людей в рабов и торговля ими – это был неполный перечень преступлений, которыми занималась тайная организация, представленная Пальмиром и Горожановым. Их деяниям сопутствовали еще и убийства… Эти мерзавцы должны были ответить за все.
Нас привели в женский барак, где изголодавшихся рабов ждала заслуженная награда. Охранник, исполнявший здесь роль привратника в публичном доме, открыл первую дверь, затем вторую, третью.
Я вспомнил дверь, за которой находилась комната Лидочки. Честь переспать с ней могла выпасть любому попавшемуся под руку охраннику, и мне пришлось подсуетиться, чтобы подставить ему свое плечо.
Но парень разгадал мою хитрость и оттолкнул меня.
– Куда прешь?
Чтобы не разжечь в нем подозрения, мне пришлось затеряться в толпе, а к Лидочке тем временем впустили остроносого доходягу с таким же болезненно-темным лицом, как и его роба.
Как будто назло, охранник запихнул меня в последнюю комнату, где, как оказалось, никого не было. Заправленная койка, пустой стол и никаких следов женского присутствия. Я заметил обрывок веревки на потолочной балке.
– Не повезло тебе, чувак, – обращаясь ко мне, ехидно ухмыльнулся охранник. И заметив, куда я смотрю, добавил: – Повесилась твоя телка!
– Ы-ы! – замахал я руками, изображая великовозрастного олигофрена.
– Куда тебя, обратно? – задумался парень.
Я отчаянно мотнул головой, сопровождая это движение утробным мычанием.
– Это спускаться надо… – вслух рассудил охранник. – Здесь до утра останешься.
– А баба?
– Радуйся, что здесь останешься. Здесь хоть жить можно, а там у вас мрак! – ткнув пальцем вниз, сказал парень.
– Ы-ы! – Изобразив животную радость, я бухнулся на постель.
– Быдло! – прокомментировал мое поведение охранник.
И презрительно махнув на меня рукой, ушел. Дверь он закрывать не стал, потому что на ней не было замка. Я уже заметил, что в бараке на замок запирались только общие ворота. Но ведь при желании их можно было открыть.
Насколько я понимал, в лагере теплилась жизнь. Рабов согнали в бараки, а охранники, как могли, развлекались. Я своими глазами видел, как один из них гулял со стриптизершей из местного клуба. И если охранник с вышки это видел, он не придал этому значения. Но эта ночная жизнь вот-вот должна закончиться. И охранники, и обслуживающие их красотки скоро лягут спать, и тогда лагерь утонет в тишине. И тогда появление любого человека на территории может показаться подозрительным. А мне нужно было обследовать лагерь, чтобы найти лазейку для побега. И начать это я мог прямо сейчас.
