Валентин боялся, и Юра его не успокоил, но тем не менее он подвел автомобиль к воротам, к которым уже бежал вооруженный кинолог с собакой. Валентин остро чувствовал свою беззащитность перед надвигающейся катастрофой. Он ясно осознавал, что его могут убить при попытке к бегству.
Машина стояла перед воротами, которые никто не торопился открывать. В ожидании страшной развязки Валентин зажмурил глаза с такой силой, что зазвенело в ушах.
К машине со стороны, где сидел Медник, подошел Трофимов.
– Юра, не дури! – услышал Валентин его увещевающе-взволнованный голос.
– Костя, ты классный мужик. Но извини, мне здесь не место. Ты сам знаешь почему.
– Я же тебе говорил, ваше дело обязательно пересмотрят.
– Не пересмотрят, Костя. Есть овцы на заклание, а мы козлы на заклание. Козлы отпущения. И мне все до смерти. До смерти, слышишь! Это значит, что я лучше умру, чем останусь здесь. А я умру. Это просто. Сейчас разожму руку – и все!
– Юра, пойми, ты меня подставляешь!
– Извини, начальник, но у меня не было другого варианта… У меня уже рука устала, сейчас граната вывалится. Пусть ворота открывают. Или спецназ еще не занял позиции? Не советую тебе шутить, майор. Я ведь правда взорву вашего лейтенанта!
– Ты совершаешь большую ошибку, парень…
– Вся моя жизнь – сплошная ошибка. Знаешь, как ее можно исправить? Сейчас разожму руку…
– Юра!
– Костя!.. Давай договоримся, ты прямо сейчас дашь команду открыть ворота, а я ровно через километр пути обещаю отпустить лейтенанта. И там уже ты начинай охоту. Поймаешь меня – твое счастье. Нет – извини… Время пошло! А каждую минуту промедления вы получаете лишний километр. Раз, два, три, четыре, пять…
Медник считал секунды, но ворота так и не открывались. От страха у Валентина кругом шла голова. И спасительной оказалась вдруг шальная мысль, жирной, дурманящей кляксой расползающаяся по сознанию. Ему вдруг стало казаться, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим. И сам он сидит не за рулем взятой на прицел машины, а находится в клубе, где показывают фильм, как двое заключенных пытаются сбежать из исправительной колонии под прикрытием заложников. Он, конечно, болеет за них, но все ж ему совсем не страшно, если вдруг их застрелят при попытке к бегству…
Набралось две минуты штрафного времени, прежде чем ворота начали открываться. Всего две минуты… И еще почти минуту они медленно, с вибрирующим гулом откатывались в сторону. Валентин отрешенно смотрел на них. Ведь за рулем не он, а кто-то другой.
– Ну чего стоишь, давай, пошел! – подстегнул его Медник.
И Валентину пришлось вернуться к реальности. Все-таки это он пытается сбежать из лагеря, все-таки это в него, возможно, будут стрелять.
Он отпустил сцепление, прибавляя газ, и машина резво покатилась вперед, чтобы пересечь линию ворот.
– Ляг на бок, – негромко, но вразумительно сказал Юра. – Голову опусти.
Его спокойствие действовало отрезвляюще. Валентин внял его совету, даже не спрашивая, как он будет вести машину. В него действительно мог выстрелить снайпер, и, несмотря на сильнейшее душевное волнение, он ясно это осознавал.
Он лег на бок, не выпуская руль из рук. Направление было задано, но машина все-таки немного вильнула вправо, крылом задев край столба, на котором держались ворота. Но Валентин, на секунду подняв голову, подкорректировал курс, и машина пошла по дорожному полотну. Проехав пятнадцать-двадцать метров, он снова глянул на дорогу, опять затем спрятав голову.
Юра тоже лежал на боку, сжимая в тисках своих рук полуживого Бубенцова. Он поднимал голову, чтобы следить за дорогой, но в управление не вмешивался, видимо, его все устраивало.
Дорога тянулась через поле прямо как взлетная полоса, и только через километр плавно сворачивала вправо, к поселку с высокой силосной башней на въезде. К тому моменту, когда нужно было поворачивать, Валентин уже сидел за рулем. Он все еще опасался снайперского выстрела, но ему нужно было наращивать скорость, а в лежачем положении это было неудобно и опасно.
– Мы уже проехали километр! – прохрипел Бубенцов.
– А штрафные километры? – нервно засмеялся Медник.
Сейчас, когда опасность притупилась, он утратил свою недавнюю невозмутимость. В глазах беспокойство, на лице ожесточение. Но страха в нем не было. Сейчас его можно было сравнить с пулей, выпущенной из ружья. Спокойная потенциальная сила при выстреле перешла в кипучую кинетическую…
Валентин тоже сильно нервничал, но голова не отключалась. Он понимал, что в поселке их могла ожидать засада, но не было дороги, на которую он мог бы свернуть, чтобы уйти от предполагаемой опасности. Поэтому свою тревогу он трансформировал в скорость, с которой пронесся по улицам заливаемого дождем поселка. Он мчался так быстро, что Юре пришлось осаживать его.
– Ты коней придержи, не надо так. Занести может. Грязь на улице, а колеса у нас шипованные.
– Ты откуда знаешь, что шипованные?
– Я же разведчик, я все замечаю.
– И когда же ты успел заметить?
Валентин уже понимал, что план Медника не был спонтанным. Неспроста его интересовало окно, через которое он долго и внимательно высматривал подходы к транспортным воротам…
– Неважно… Не гони, не надо. По времени у нас все нормально. Заслон они выставить не могли, для вертолета нелетная погода, а от «Урала» мы уйдем…
Увы, но про грузовик Юра сказал не просто так. За ними действительно шел многотонный «Урал», на борту которого наверняка находился вооруженный спецназ. Правда, преследователи были еще далеко.
– Ты уверен, что уйдем?
– Да, эта дорога на шоссе выходит. Нам туда нужно. На шоссе нас «Урал» точно не догонит.
– До шоссе километров сорок, не уйдете, – позлорадствовал Бубенцов. – «Девятка» у меня старая, давно уже без ремонта, где-нибудь на полпути заглохнете…
Валентин глянул на стрелку топливного датчика. Полбака еще, не на одну сотню километров должно хватить.
– На, пожуй и успокойся!
В зеркало заднего вида Валентин увидел, как Юра сжал в руке гранату и раздавил. Отломив кусочек от нее, он сунул его в рот Бубенцову.
– Это что, хлеб? – скривился тот.
– Хлеб, – засмеялся Юра. И, обращаясь к Валентину, сказал: – Это меня Ваня Казымов научил. Он к «чехам» в плен попал, из хлеба гранату вылепил и этим их на пушку взял. Гранатой напугал, автомат забрал – и всех положил…
– Все равно тебе это с рук не сойдет! – плевался Бубенцов.
– Братишка, притормози! Надоел мне этот вещун.
Валентин снизил скорость, и Медник вытолкал заложника из машины.
– А теперь двигайся!
Не останавливая машину, Валентин перебрался на переднее пассажирское сиденье, а Юра занял его место.
