Одного заключенного Валентин узнал сразу. Это был сухощавый, крепко скроенный мужчина средних лет, которого обвиняли в убийстве мирных чеченских жителей. Его недавно показывали по телевизору, и еще тогда Валентин подумал, что этот человек относится к своей незавидной участи с философским спокойствием. Спокойная полуулыбка, проницательно-ироничный взгляд… Именно так он смотрел на Валентина и сейчас. Круглое лицо, слегка выпуклый лоб, низкие горизонтальные брови, нос крупный и настолько рыхлый, что казалось, будто крылья носа так же легко отделить от его спинки, как одну мандариновую дольку от другой. Но, глядя на этого мужчину, вряд ли бы кто решился произвести такой эксперимент. Хоть он и производил впечатление человека добродушного, но вместе с тем в нем чувствовалась недюжинная сила духа, которая делала его опасным противником для возмутителя спокойствия.
Второго арестанта Валентин никогда не видел. Массивная шарообразная голова, крупные блестящие залысины, насмешливый с наглецой, но совсем не агрессивный взгляд маленьких, глубоко посаженных глаз, полные щеки, двойной подбородок, плечи широкие, но подернутые лишним жирком, заметный живот. На вид ему было лет тридцать пять.
– Ну, вот и третий объявился! – поднимаясь со своего места, приветливо улыбнулся он.
Руку Валентину он подавать не стал, но показал на койку, куда он мог положить матрас и завернутое в нем белье. В камере было всего три кровати, и трудно было ошибиться в том, какая из них свободная, но этикет должен быть соблюден.
Валентин ярко улыбнулся, радуясь, что арестанты не пытаются качать права и давить на новичка. И сама камера впечатляла. Пусть и не очень большая, зато трехместная, с бочкообразным потолком, у каждого арестанта своя койка. Палас на полу, ковры на стенах, репродукция Веласкеса «Венера с зеркалом», двухкамерный холодильник с телевизором на нем. Не жарко здесь и не холодно, дышится легко, хотя и не свободно. Расстелить бы сейчас матрас, расправить постель и спать, спать…
– Можно и на троих сообразить, – улыбнулся военный. – Только нет ничего. И нельзя.
– Да я и не буду, – в тон ему ответил Валентин.
– Что, зашился? – весело спросил мужчина с шарообразной головой.
– Что-то вроде того. Я, когда выпью, буйным становлюсь.
– За это не сажают… Кстати, меня Тимофей зовут.
– Алексей, – представился военный.
Никто из них не подал Валентину руки, но все равно обстановка располагала к теплому общению.
– А я вас знаю… То есть по телевизору видел, – обратился к сухощавому сокамернику Полунин.
– Леша, да ты у нас знаменитость! – засмеялся Тимофей, но военный осадил его спокойным движением руки.
И пристально глядя на Валентина, спросил:
– И поверил тому, что по ящику говорили?
– Э-э, нет…
– Значит, поверил, – сделал свой вывод Алексей.
А ведь он был прав. Валентин действительно поверил в убийство мирных жителей. Дарьяна, кажется, разубеждала его в этом…
– Да нет, нет! – мотнул головой он.
– Ты с Лешей не спорь, – посоветовал ему Тимофей. – Он у нас людей насквозь видит. Только бояться его не надо. Он не следователь, вину из тебя вытаскивать не будет.
– А чего ее вытаскивать? – присев на краешек скамейки, обескураженно пожал плечами Валентин. – Вся моя вина на виду. Я человека убил. По пьяной лавочке.
– Наверное, этот человек был полковником ФСБ? Или майором?
– Нет, просто курьером.
– Курьер ФСБ, дипломатическая почта? – потешался Тимофей.
– Нет, курьер из интернет-магазина.
– Он что, шпионскую технику распространял?
– Нет, водку.
– Водку? А разве это не шпионская техника? Водка, друг мой, самая что ни на есть шпионская техника… А если серьезно, это не аргумент, чтобы к нам попасть.
– Ну, я на фирме работал, мой босс оружием занимается, так я видел, как он гранатометы чеченским боевикам продавал! – выпалил Валентин. – Ну, на видео кто-то снял…
Это был один из тех нередких, увы, для него случаев, когда человек сначала говорит, а потом вспоминает про мозги.
– Это правда? – спросил Алексей, невозмутимо, но внимательно посмотрев на Валентина.
– Да, правда…
Под его взглядом Валентин вдруг почувствовал себя нашкодившим школьником перед строгим, но справедливым директором. Возникла ничем, казалось бы, не обоснованная потребность оправдаться перед ним.
– А может, не совсем?
– Ну, его самого в кадре не было, но я видел там человека, который на него работает.
– Кого его?
– Ну, моего бывшего босса…
– Так продавал он оружие чеченам или нет?
– Да я точно не скажу. Может, и не было ничего… Но мне кажется, что было. Он же оружием занимается, ну, охотничьи ружья там, все такое…
– Снайперские винтовки?
– Ну, для охоты. «Тигр», например.
– Почему только «Тигр»? Я еще про «Сайгу» знаю.
– Ну, «Сайга» тоже. Просто вы про снайперские винтовки сказали, а я про «СВД» вспомнил. «Тигр» – это фактически и есть снайперская винтовка Драгунова. «Сайга» тоже на базе «калашникова», но не совсем то. Хотя, конечно, «Сайга» – это вещь…
– Я вижу, ты разбираешься в оружии, – одобрительно кивнул Алексей.
– Да так, немного. Я же компьютерщиком на фирме работал, заявки там, рекламации – все через меня…
– И то, что твой босс оружие в Чечню поставлял, тоже через тебя?
– Да нет. На видео было. Только его самого там не было…
– А может, не было ничего? – засмеялся Тимофей. – Может, нарочно эту басню придумал, чтобы в Лефортово попасть.
– Да нет, правда было! – не желал сдаваться Валентин. – Только он сказал, что это компромат на кого-то был. И он этот компромат на компьютере у себя держал…
– А на кого компромат? – строго спросил Алексей.
– Ну, на человека, который на него работает. Дескать, чтобы им легче управлять было. Но я не поверил. Я знаю, он правда оружие в Чечню поставлял. Он такой!..
– Какой такой? Он что, лично перед тобой оправдывался? – с едкой насмешкой спросил Тимофей.
– Нет, перед моей женой. Она у него главным бухгалтером работает. – Валентин чувствовал, что язык его метет как электровеник, но шнур из розетки выдернуть не получалось. – Я ей рассказал, а она у него спросила. Он ей сказал, что к этой сделке он не причастен.
– Дура… Э-э, не совсем умная у тебя жена. Я бы своего главбуха за такие вопросы враз бы уволил… А твой босс как поступил?
– Бывший босс.
– Значит, обоих уволил.
– Да нет, только меня… Жену он приблизил. Я бы даже сказал, чересчур…
