Болек врал. Одной половиной сознания Ефим это понимал, но другая почему-то хотела верить ему. Как будто Болек его гипнотизировал.
– А киллер?
– Что киллер?.. Не посылал я к тебе никого… Ты говорил, он какой-то необычный был, – глядя в глаза собеседнику, елейно-убаюкивающим голосом спросил Болек.
– Необычный, – завороженно кивнул Ефим. – Он сначала должен был Дану совратить, а потом уже меня убить…
– Это не ко мне. Я на такую чушь не заморачиваюсь. Мои люди стреляют сразу… Это, наверное, Стас, у него точно хрен в голове. Когда им думает, когда задницей. Потому и вымыслы у него какие-то фигурные…
– А здесь, в Москве, кто в меня стрелял?
– Поверь, если бы это были мои люди, ты бы не выжил… Так что ты зря хочешь меня убить.
– Я?! Тебя убить?!
– Ты приехал в Москву, чтобы поквитаться со мной. Потому и ствол у тебя был… Напрасно ты на меня грешишь, не могу я тебя убить. Ты же друг мне… Я так и Стасу сказал. Ну, были у нас с тобой непонятки, но мы вот посидели, поговорили, во всем разобрались… Кто старое помянет, тому глаз вон… Нам друг за друга держаться надо. Компания здесь ненадежная, сегодня лижут, а завтра на вилы… Просил старого смотрящего убрать, ан нет, здесь он, спину мне жжет…
Болек взглядом показал в сторону арестантов, ютившихся у самой двери.
– Как бы чего не вышло… И вообще…
– Как ты узнал, какая у меня статья?
– Все очень просто, если есть мобильный телефон. Взял да позвонил кому нужно… Хочешь, Дане своей позвони. Где она, в Крыму или здесь, в Москве?
– В Крыму.
– Звонить будешь?
– Да хотелось бы, – кивнул Ефим.
Хоть и не сразу, но все же он вспомнил, на что способен Болек. Коварство для него так же естественно и необходимо, как плавники для рыбы.
– Так в чем же дело? После отбоя, когда все улягутся, дам трубу…
– Не надо.
– Почему?
– Она не станет со мной разговаривать… У нее другой мужчина, я ей больше не нужен…
Ефим задумался. Что, если, желая соврать, он сказал правду? Вдруг у Даны любовь на стороне, вдруг она думает о разводе…
– Да, брат, не повезло тебе… Ничего, может, еще наладится. Виагру пробовал?
– Не хочу об этом говорить.
– Понимаю… По сто грамм вмажем? За мир между нами, как ты на это смотришь?
– А есть?
– Если по сто грамм, то найдем…
Болек наливал под столом, чтобы не увидел надзиратель, а выпил открыто, но так, что со стороны могло показаться, будто в стакане была вода. Ефим последовал его примеру. Спирт обжег горло, слезы подступили к глазам, но он даже не поморщился.
– Извини, больше нет. Завтра будет… Лариса передаст.
– Как у тебя с ней? – из вежливости спросил Ефим.
– Лучше не бывает. Чего и тебе желаю. Но не с ней, – косо глянул на него Болек.
– Да я с ней и не хочу…
Крепкий спирт на пустой желудок подействовал сразу. Ефим почувствовал, как хмель окутывает сознание.
– Это я уже понял.
– Ну, в смысле, что и раньше не хотел, ну, когда мог…
– А она тебя из армии ждала.
– Ну, тогда хотел… Ты меня не путай, а то запутаюсь…
– Не надо путаться. Ты мне дело свое не рассказал, что там за бабу тебе шьют…
Ефим поведал, при каких обстоятельствах познакомился с Ариной. Поделился своими соображениями насчет Жоры, который мог быть виновником ее смерти.
– А что, пацан молодой, кровь дурная, – рассудил Болек. – Может, он девку сделал… Ты же мне друг, я тебе помогу, завтра скажу кому надо, Жору этого пробьют, если он Арину твою зажмурил, расколют… Ты, главное, за меня держись, и все будет тип-топ… А я за тебя держаться буду. Если вдруг что, ты за меня, да?
Ефим молча кивнул.
Он так хотел спать, что едва не заснул прямо за столом. Болек понял его состояние, показал на шконку.
– Учти, через час поверка, – напомнил он. – У нас здесь как в армии…
На поверку Ефима разбудили; сонный, он встал в строй, выдержал нудную процедуру, после чего снова завалился спать. Но сон испарился, едва голова коснулась подушки.
Он мог бы поверить Болеку, если бы не одно маленькое, но большой ценности для него обстоятельство. Не могла Дана предать его, не могла открыть собственный счет, чтобы перевести туда шесть миллионов. Он мог сомневаться в том, что Болек охотился за ним, что это его киллеры пытались свести с ним счеты. Но не могло быть никаких сомнений в том, что Дана вела себя честно… Не могла она его обмануть. Даже когда изменить пыталась, не смогла дойти до конца…
Он вспомнил, как сам, по ее совету, пытался обмануть Болека. Позвонил ему, сказал, что собирает деньги, тот сделал вид, что поверил, а сам подослал к нему двух убийц… Нельзя доверять Болеку, нужно быть с ним начеку. Неспроста он пытается усыпить его бдительность; возможно, он уже нанял убийцу, который этой ночью устроит Ефиму «несчастный случай» или «суицид»…
Ефим притворился, что заснул, а сам приготовился ждать наемника. Шло время, шум в камере стихал, перетекая в храп и сонное бормотание. Все вокруг заснули, но именно в это время и должен был появиться убийца. Ефим насторожился, услышав, как со шконки поднялся человек. Но тревога оказалась ложной, свидетельством чего было звонкое журчание. Арестант сделал ночное дело, сполоснул под краном руки, лег спать…
Ефим готов был ждать до утра. Сон к нему не шел, и он чувствовал, что сможет продержаться всю ночь. Но подозрительный шум он расслышал уже сквозь все-таки навалившийся сон. Приоткрыв глаза, он увидел бывшего смотрящего, на которого не раз обращал его внимание Болек. Арестант был уже совсем рядом; сквозь прищур глаз Ефим смог разглядеть заплатку на его трикотажных трениках. А потом он увидел в его руке заточку. Ну, вот и началось…
Ефим резко пришел в движение, двумя руками оттолкнул от себя наемника, вскочил со шконки и уже тогда ударил его кулаком в висок. Прикуп упал, треснувшись головой об угол стола.
И тут же послышались голоса:
– Что такое?
– Чё за дела?
Первым к Прикупу подскочил Болек. Легонько пнул ногой заточку, выпавшую из руки несостоявшегося убийцы, затем благодарно посмотрел на Ефима:
– Спасибо тебе, брат! Выручил!
Только тогда до Ефима дошло, что Прикуп метил не в него, а в Болека. Бывший смотрящий всего лишь проходил мимо него, и, если бы он его не остановил, возможно, Болека бы уже не было в живых.
– Живой, сука!
Болек несколько раз хлопнул Прикупа по щекам, привел в чувство. И, не давая ему опомниться, рукой обхватил его за шею, взял на удушающий прием.
