– Да делать мне нечего! Хотя он, конечно, мужик ничего. Матерый такой, аура мощная…
– Аура, карма, чакры, – усмехнулся Севастьян.
Совсем женщины на индуистской эзотерике помешались. Но это мода, это пройдет.
– Не знаю, я в его чакры не заглядывала. Там Полинка хозяйничает… Царица, блин!
– Почему царица?
– Да потому что мужик ее высоко поднялся. «Мерседес», прикид, бандиты в охране… Он у них там какой-то крутой авторитет.
– У кого?
– У бандитов… Сейчас только бандиты живут хорошо. Тачки, шмотки, рестораны…
– Ну так найди себе бандита.
– Я что, на дуру похожа? Мне и с тобой лучше некуда.
Зойка вплотную подсела к нему, обняла его руку, прижалась к его щеке. И замурлыкала, как кошка:
– Вот если бы ты бандитом стал… Тогда бы и вкалывать не пришлось. Тогда бы другие на тебя вкалывали.
– С ума сошла? – дернулся он.
– Немного. Шучу, конечно, какой из тебя бандит… Бандиты злые, жестокие, они убивают. Вот Макар из такого теста. Потому и стал бандитом. Авторитетным бандитом… Может, Полинка ему подсказала?
– Сегодня не День мельника. Мелешь всякую чепуху… Он и до нее бандитом был. Было в нем что-то гнилое. А сейчас бандиты в почете, вот его поганое нутро и вылезло.
– Вылезло. Как бы до нас не доползло. Отец на рынке торгует, двадцать процентов им отдает – за что, спрашивается?
– Так паразиты этим и живут, что чужое жрут.
– Пусть там в своем мире все жрут, лишь бы нас не трогали…
Севастьян кивнул, соглашаясь с ней. Надоело ему тема про бандитов, хотелось поскорей ее закрыть. Но, похоже, Зойка своими разговорами накликала беду.
Он уже собирался продолжить работу, когда в доме вдруг появились крепкие на вид ребята в белых сорочках и темных отутюженных брюках. Рубашки они носили на свой лад, так, чтобы через расстегнутый ворот была видна золотая цепь с крестом.
– Ты кто такой? – ткнув пальцем в грудь Севастьяну, спросил один, лысый, с деформированным черепом и скривленным от природы лицом.
Так захотелось вдруг схватить его за палец и взять руку на болевой прием! Но ведь этот нахал не один.
– Работаю здесь, не видишь, что ли?
– А хозяин где?
– Так для себя работаю.
– Я спрашиваю, хозяин где?
– Ты что, не понимаешь? Если я для себя работаю, значит, я хозяин.
– Ты, это, не быкуй, не надо, – предостерегающе сказал второй, с такой же дефективной физиономией. – Мы не любим.
– Любить вы у себя дома будете, – бесстрашно посмотрел на него Севастьян. – А пока вы у меня в гостях, то нечего мне здесь указывать. Чего надо, зачем пришли?
– Борзый ты, пацан.
– Пацаны на улице, за колесиком бегают. Надо чего?
– Ты дом, говорят, продаешь?
– Кто вам такое сказал? – удивленно вытянулся в лице Севастьян.
– Не важно.
– Не продаю я ничего…
– А чего так?
Севастьян мог поклясться, что мгновение назад в зале были только он и два его незваных гостя. И совсем непонятно, как прямо посреди комнаты появился Макар. А это был он. Такой же взрослый и матерый, но чуть более ухоженный, чем прежде.
– Потому что для себя строил, – ответил Севастьян, с плохо скрываемым недоумением глядя на своего врага.
– Ты ж его прошлым летом строить начал, – показал свою осведомленность тот.
– Этим летом и закончу. Ну, почти…
– Сколько ж тут квадратов?
– Если без подвала и чердака, то двести шестьдесят.
– А если с подвалом и чердаком?
– Там еще конь не валялся.
– Ну, коня мы всегда успеем подселить… Неслабо ты размахнулся, парень.
Севастьян хорошо помнил, как дрался с Макаром, как бил, как получал. Он тогда был готов его убить, и сам мог погибнуть от его пули… Но не похоже было, что Макар собирается поквитаться с ним за прошлое. Не для того он здесь. А если старое помянуть, тогда глаз долой. Макар сам по себе опасен, и еще церберы у него…
– Я смотрю, подвесные потолки у тебя, розетки низкие, – осмотрев комнату, сказал непрошеный гость. – Камин, правда, не очень, в мрамор бы его взять. Но это не проблема… Работает хоть?
– Кто работает? – не понял Севастьян.
– Камин, – свысока усмехнулся Макар. – Как там у тебя с девками?
Севастьян не собирался отвечать на этот вопрос, но в зал вдруг вошла Зойка. И тут же попала под оценивающий взгляд Макара.
– Вижу, что ничего у тебя с девками.
Чувствовалось, что Зойка ему понравилась. Но ведь иначе и быть не могло.
– Она не девка, – нахмурился Севастьян.
Надо отдать должное, Зойка вовремя поняла, что ей здесь не место, и улизнула обратно на кухню. Парень с дефективной физиономией направился было за ней, но Севастьян его осадил.
– Куда? – вырвалось у него грозно.
– Ну, ты, Сева, фрукт! – хмыкнул Макар, движением руки остановив своего охранника. – Как был борзым, так борзым и остался.
– Это мой дом. И мне здесь решать, кому ходить, а кому стоять, – исподлобья, как осажденный через бойницу в крепостной стене, посмотрел на него Севастьян.
– Да никто не тронет твою бабу. Не за тем пришли. Дом твой понравился…
Макар вышел из зала, заглянул на кухню, где возле окна спиной к нему стояла Зойка. Ощупал взглядом стены, потолок, облизнул глазами стройную девичью фигурку. Но задерживаться он здесь не стал. Осмотрел одну комнату, другую, поднялся на второй этаж. И там ему все понравилось.
– Хороший у тебя дом, – сказал он, – светлый. И снаружи хорошо смотрится. И река рядом, пляж свой можно сделать, лодку завести, да?
– Все можно, были бы деньги.
– Ну, с деньгами у меня без проблем. Поэтому я могу позволить себе такой дом.
– Пожалуйста, но в другом месте.
Макар стоял посреди холла, пристально глядя на Севастьяна. Он, казалось, гипнотизировал его, но ему не удавалось подавить волю собеседника.
– Ну зачем же в другом месте? Я хочу здесь! – хищно сузил глаза Макар. – За деньги, само собой. Ты получишь за этот дом пятьдесят тысяч долларов. Сам понимаешь, это очень большие деньги.
– Нет.
– Хорошо, пусть будет восемьдесят тысяч. Но это потолок.
– Дом не продается.
Макар подал знак, и его телохранители вышли во двор.
– Нравишься ты мне, парень. По-хорошему нравишься, – недобро усмехнулся он. – И со мной за Полинку сцепился, и с отморозком, который на нее наехал… А знаешь, что с этим отморозком случилось? Нет его больше, лежит себе в земле, ждет второго пришествия. А мог бы жить, баб любить… Но нет его. Потому что неправильно себя повел. Ты его ударил, а я его уничтожил. Потому что очень сильно этого захотел. Натура у меня такая – всегда всего добиваться. Поэтому сейчас этот город мой. И мое слово здесь – закон. Да я и сам в законе… Короче, мне нравится этот дом, и я хочу здесь жить. Завтра к тебе подъедут люди, привезут восемьдесят тысяч долларов. Возьмешь – хорошо, нет – извини. А дом все равно будет моим. Потому что я этого хочу.
