Какое-то время Салават сидел молча, опираясь на вытянутую руку, в которой держал вдавленную в пол тросточку. Видно, совсем он плох, если ему требуется восстанавливать дыхание после обычной, в общем-то, ходьбы. Видать, подкосила его лагерная жизнь. А тюремная биография у него богатая, это Макар прочитал по наколкам на его пальцах. А вор как будто нарочно выставил их напоказ. Перстень с молнией – сидел в колонии для несовершеннолетних, пять косых полос – три черные, две белые – вторая ходка на малолетку. Видно, здоровье свое Салават еще в молодости надорвал. Ромб с короной – в зоне был в авторитете. Четвертый перстень указывал, что Салават побывал в питерских «Крестах». Ромб с пиковой мастью – ну, это уже знак законного вора.
– Слышал я о тебе, Макар, – первым начала Салават.
Говорил он тяжело, натужно, с нездоровым свистящим хрипом. На собеседника он при этом не смотрел, что наводило на мысль о возможном подвохе. И Макар не ошибся в своем предчувствии.
– Тебя Вензель короновал.
– Не было Вензеля, – сурово глянул на него Макар. – Алтай был, Перепел, Дрема. Зачем говоришь то, чего не знаешь?
– Я тебя самого мало знаю, – с ответной жесткостью глянула на него Салават. – Но Алтая знаю лично, мы с ним на тайшетской пересылке пересекались, давно это было.
– Вот к нему ласточку и зашли. Он тебе отпишет, кто такой Макар.
– Где он сейчас?
– В командировке. Тубик у него, совсем плохой. Грев ему шлю, только не уверен, что поможет…
– Туберкулез – дело дохлое, – сочувствующе вздохнул Салават. – Знаю, что говорю… В наших краях чего делаешь?
– Любовь у меня здесь, брат. Намаешься по гастролям, приезжаешь, а тебя здесь молодуха ждет, чтобы любой каприз исполнить. Не жизнь, а малина… Не надо меня ни о чем спрашивать, Салават. Ни в чьи дела я здесь не лезу и лезть не собираюсь. Жизнь у меня бродяжья: сегодня здесь, завтра там. Я птица вольная, куда хочу, туда лечу….
– Я все понял, Макар. Живешь ты правильно, да и я тебе не указ. Приятно было свидеться с тобой, брат.
Салават многозначительно глянул на Силиката, давая понять, что вопросов к Макару больше нет. Но тот не торопился его отпускать. Разговор состоялся, теперь можно было и обед подать. Улыбчивые официантки разнесли салаты из креветок, поставили на стол вазочку с черной икрой. Затем появился борщ, после – жаркое из кролика и фаршированная форель. Само собой, без водки не обошлось. Но Салават выпил чуть-чуть, для приличия. Да и Макар особо на это дело не налегал. Он чувствовал, что главный разговор еще впереди. Неспроста Силикат устроил ему проверку.
Салават не стал засиживаться за столом. Сославшись на плохое здоровье, он ушел.
– Совсем плохой стал, – глядя ему вслед, с показной жалостью к нему сказал Силикат. – Рудники проклятые…
– Сам ты, я так понимаю, руду не добывал, – жестко, но без осуждения отозвался Макар.
– Какое мое время, еще успею. Тьфу-тьфу… Лучше без этого обойтись.
– Трудно без этого обойтись, когда все время на виду. Ты же от ментов не прячешься, а они тебя пасут.
– Менты все куплены.
– Прямо так и все?
– Ну, те, что в нашем районе. И в городском управлении свои люди есть… Понятное дело, стопроцентной уверенности нет. Но у кого она есть?
– Ни у кого, – согласился Макар.
– Подруга у тебя здесь, я так понимаю…
– А у тебя друг. Тарань его зовут. Он от меня на днях ушел, а я бы очень хотел с ним поговорить.
– Ну да, косяк вышел, – кивнул Силикат. – Но ведь он же не знал, что к твоей девчонке пристает.
– Девчонка мной прикрылась, а он меня опустить собирался.
– Он же не знал, что ты в законе.
– Это не важно.
– Значит, не простишь, – не без сожаления заключил Силикат.
– Я же не воспитатель детского сада, чтобы прощать. Мне бы поговорить с ним, с глазу на глаз.
– А если ты его завалишь?
– А зачем он тебе такой? Он от разговора ушел, как последняя сявка…
– А знаешь, почему он от разговора ушел? Потому что не отмороженный. Побоялся с вором связываться. А если бы он был беспредельщиком, стал бы он с тобой церемониться?
– Короче, Силикат, чего ты хочешь?
– Дело тебе хочу предложить. Я так понимаю, человек ты авторитетный. И мы не отморозки, по понятиям живем… Короче, проблемы у нас. С одной стороны вокзальские давят, с другой – «Пятый километр». Там у них почти сотня штыков, если всей массой навалятся, могут раздавить. А мы тут завод держим, барахолка у нас, авторынок, ну еще точки там всякие. Короче, деньги поднимаем неплохие. Только жмут со всех сторон, патронов уже не хватает отстреливаться. Да и люди гибнут. «Пятый километр» совсем озверел. Там у них блатота синяя… Законных воров у них нет, но понятия они уважают. И нас потому не очень жалуют. Типа чужие мы. Потому и стреляемся. А вот если бы ты с нами был, тогда бы совсем другое дело. Тогда бы можно было по всем понятиям проблемы разруливать, без стрельбы, без трупов… Вот скажи, Макар, тебе беспредел нужен?
– Да мне поровну, что у вас здесь творится: беспредел, не беспредел… Я сам по себе живу, сам свои дела делаю. А вы можете стреляться сколько хотите, мне, знаешь, ни холодно, ни жарко. И не надо меня своими проблемами грузить. У вас здесь, ну, типа смотрящий должен быть, он должен рамсы разводить. Кто за вашим бардаком здесь смотрит, Салават?
– Да нет, Салават вообще не при делах. Он тут, в соседнем городе живет. Я бы сказал, доживает… Он в наши дела не впрягается, ему это не нужно. Так, по мелочи может помочь – за интерес, понятное дело. Вот с тобой сегодня встретился. Потому что спокойно с тобой. А «Пятый километр» его напрягает, он к ним не лезет.
– А почему ты думаешь, что я полезу?
– Ну, я же не за спасибо тебя напрягаю. Вот у нас тут проблема одна возникла, мужик точку в нашем районе открыл, бытовой техникой торгует. Открыл у нас, а живет в районе, который «пятые» контролируют. Там раньше вокзальские были, а их «пятые» выбили, по беспределу…
– Короче.
– «Пятые» на этот магазин претендуют. Стрелка у нас завтра. Цена вопроса для нас – восемь штук в месяц, зеленью, самой собой. Уладишь вопрос без стрельбы – четыре штуки твои.
– И все?
– А что, мало? – удивился Силикат.
– Улажу вопрос, возьму долю, а когда надо, вы снова меня позовете, так?
– Ну да, вопросы у нас часто возникают, а решать их некому.
– Значит, от вопроса до вопроса… Только ведь от одного вопроса до другого дожить надо. Я ваш вопрос решу, а на меня за это кирпич на голову упадет. А я, знаешь ли, не люблю в непонятках жить.
– И что ты предлагаешь?
– Если подставляться, то за конкретный интерес. Вы делаете крышу ботве, я буду делать крышу вам. Много не возьму: десять процентов на себя, десять на общак.
