Ступени ракет действительно ни разу не упали сюда за все полгода. И не случись этой аварии, подброшенного спирта и, главное, подменённого керна, можно было бы считать Мамонта хорошим разведчиком и всё-таки прохиндеем. Каким уж образом — неизвестно, однако узнал, что в Манорайской котловине намереваются строить президентскую резиденцию и, естественно, в связи с этим выносят Байконуру вердикт— чтобы ни одной трубы не упало! Воспользовавшись этой информацией, изобразил себя перед Зимогором всесильным и ясновидящим. Кажется, подобным способом действовал кот в сапогах, дабы поразить воображение короля своим богатством.
Но странная по характеру авария и предшествующие ей события всё ставили с ног на голову.
И если бы не этот праздник Радения, на который его приглашала Лаксана!
Зимогор спустился вдоль замаскированного трубопровода к речке, взбухшей после дождей, перескочил её по камням и вошёл в лес. Возле кедра стояло с десяток удочек, а в пакете на суку ещё шевелились живые хариусы. Он покричал Ячменного, прошёл взад-вперёд и внезапно увидел под ногами ползущего малахитового жука. Сначала не поверил глазам, подумал, зелёный камешек катится, случайно стронутый с места: потрясали размеры — больше спичечного коробка…
Взгляд незримого существа стал более явственным и проницательным. Не зная почему, он вдруг поступил по-детски, когда необъяснимый страх толкает к примитивному убийству: схватил камень и с омерзением разбил жука в лепёшку. И лишь тогда пожалел, отметив бессмысленность действия…
Начальник партии бродил в зарослях кипрея и собирал какие-то ягоды в пластиковый пакет. Вероятно, для него, который наблюдал рост этой травы с самой весны, не было никаких проблем с пространством, и к необычным величинам он давно привык, поскольку спокойно рвал костянику, больше напоминающую виноград, и сыпал в сумку.
— Ты кого кричишь? — спросил он, не отрываясь от занятия.
Зимогор стряхнул остатки неприятных ощущений, как стряхивают сон, и подошёл к Ячменному.
— Тебя, — соврал он. — Кого же ещё?
— Здесь такое эхо — не поймёшь…
— Ты что здесь делаешь?
— Как что? Ягоду собираю, на варенье, — объяснил тот, словно они были дачниками, и болезненно поморщился, трогая голову. — Получается как морошковое по вкусу.
— У тебя со здоровьем всё в порядке? — озираясь, спросил Олег. — Отклонений не замечал?
Ячменный оказался в неожиданно добром расположении духа, словно собирание ягод, древнее это занятие, настолько отвлекло, что он забыл обо всём и не услышал тревожных вопросов.
— Конечно, никакого сравнения! — сказал он и засмеялся, снова хватаясь за голову. — У нас в Вологодской области у народа от двух вещей глаза загораются: от морошки и рыжиков. Если на зиму по кадушке не запас того и другого, да будь у тебя хоть три амбара хлеба, всё равно год голодный. Просто люди с ума сходят! Это как архангелогородцы от трески своей или хохлы от сала! Но здесь сейчас ягоду не берут. Привыкли, что на голову ступени валятся и всё отравлено. А они с весны не падали, значит, ягода выросла чистая, без химии. Да её по вкусу видно! Попробуй? Конечно, не вологодская морошка, но похожа…
— А у тебя зубы не растут? — поинтересовался Олег, между делом пробуя костянику.
— Зубы? Нет, остатки постепенно выдираю. Как год, так одного нет… А ты пробовал варенье из морошки? Или пареную в русской печи?!
— Вообще что-нибудь с тобой происходит? В данный момент?
— Ничего! А что должно происходить? — он насторожился. — Голова побаливает, а так ничего… Нет, понятно, ещё душа болит, такую аварию засадили, станок уделали…
— Станок остался цел и невредим. Постоял и отошёл… Черг-те что!
— Это уже с ним бывало, — отмахнулся начальник партии. — Из него такой дым валил, думали, погорело всё к чёртовой матери!.. И вот, помню, матушка трубу закроет, чуть выстудит печь и ставит. Я хожу и нюхаю — запах! Вернее, лежу и нюхаю, потому что ещё не ходил. И жду! Матушка достанет горшок, откроет, а у меня уж и терпения нет, на слюну исхожу. Посадит за стол, своей старой косынкой подвяжет, и не поверите — целую миску с горкой уплету!
— Ну ты и слон, Ячменный! — восхитился Зимогор.
— Почему слон-то? Да вы бы только раз попробовали!
— Со всеми что-то происходит, с тобой — ничего! Ты что, такой толстокожий, бесчувственный? Но ты же плакал и молился, когда приковал себя к вагончику!
— Да нет, и со мной происходит, — как-то неохотно признался Ячменный. — У меня что-то с головой и во рту сухо… Слушайте, а вы блины с рыжиками ели? У нас в Мардасово это фирменное блюдо. Рыжики отваривают в сливках, ну, тоже в русской печи, потому они получаются… Ну, это рыжики со сливками! Не с чем сравнить! И вот пекут блины, мечут на стол, а ты берёшь его, сворачиваешь руками и в рот. Представляешь, деревянной ложкой черпаешь рыжики со сливками и — в рот! И жуёшь!
— Ты поэт, — сдержанно сказал Олег. — Жалко, проживёшь недолго.
Ячменный замер, готовый соврать, увильнуть, скрыть истину, но вдруг передумал.
— Да, нетрудно догадаться… Действительно, я давно пишу стихи, — радостно и восхищённо признался он. — А как сюда приехал — посыпалось, как из рога изобилия. Не знаю, что и откуда берётся! Словно кто-то на ухо шепчет строчки… Я потом почитаю! Четыреста тридцать стихов написал за каких-то полгода! И каких!.. Это целый большой сборник! И всё в русских традициях поэзии! Не считайте меня за… болтуна, но скоро обо мне узнает весь мир. Потому что я — продолжатель этих традиций!
— И так же плохо кончишь!
— Возможно, — бездумно пожал плечами начальник партии. — Пушкина убили на дуэли, Есенина убили и потом засунули в петлю. Николая Рубцова вообще задушила женщина… Редко кто перешагнул барьер тридцати семи лет.
— Тебе такие страсти не грозят, — заверил Зимогор. — Ты умрёшь вполне современно, банально и очень скоро. Так что и до тридцати трёх не дотянешь.
— Не каркайте, Олег Палыч. Мой талант в самом расцвете! И впереди — прекрасное будущее. Так что мне не страшны ни завтрашние разборки с начальством, ни тюрьма.
— А как насчёт радиационной болезни? Белокровия?
Ячменный отшатнулся, сверкнул глазами.
— Не надо так шутить. Можно и по роже схлопотать!
— Лучше на дуэль вызови!
— Предупреждаю, Олег Палыч! — он стиснул зубы. — Никому не позволю смеяться!
Зимогор неожиданно пришёл в ярость, пнул пакет с ягодой в руках Ячменного.
— Ты же дозу схватил! — заорал он. — Ты схватил смертельную дозу радиации! Ты голыми руками таскал чистый уран!
Тот выронил пакет с костяникой, попятился, но трава, напоминающая плотно растущий бамбук, не давала пройти.
