Аквилонов неторопливо брёл по травянистому лугу вдоль каменистого склона, подставив солнцу лысую голову, и, казалось, ничего не слышал и не замечал вокруг. На лице его было написано удовольствие — состояние, которого Зимогор никогда не видел. Из-под расстёгнутой старомодной штормовки торчала белоснежная рубашка с поднятым воротником, распущенный галстук болтался на груди, а по лицу бродила самозабвенная улыбка, отчего нижняя губа у него отпадала, как у старого коня.
— Иван Васильевич, вы со мной согласовали назначение? — с ходу атаковал Зимогор. — Или считаете, милость сделали? Облагодетельствовали?
Иван Крутой даже головы в его сторону не повернул, шёл, улыбался и часто моргал, глядя впереди себя. От своих слов Олегу стало неловко: не те это были слова, звучали казённо, выспренно и не трогали души. Мало того, сам услышал в них ложь и кокетство, желание показать свою независимость и покуражиться над стариком. Было же, было! И до сих пор не вывелся из головы жучок-древоточец, скрипящий одну и ту же песню — вот если бы я взял в руки экспедицию, всё бы делал не так, всё бы переиначил, сократил, переформировал, создал, заставил…
— Что же меня не спросили, Иван Васильевич? — убавил звук и зашёл с другой стороны Зимогор. — Вообще, не понимаю! То выпнули с должности главного геолога, то теперь на своё место!..
— Посмотри, как хорошо здесь, — радостно произнёс Аквилонов. — Жалко, раньше не знал… Лепота!
Зимогор замолчал, окончательно сбитый с толку поведением Ивана Крутого. Тот же скинул штормовку, взял её в руку и пошёл с видом гуляющего, блаженствующего пенсионера, свободного от всякой суеты. Иногда останавливался, смотрел вниз на белую от пены речку, в небо с лёгкими перистыми облаками, на белые гольцы, опоясывающие котловину с юго-восточной стороны, и Олег непроизвольно глядел туда же.
— Нет, какое здесь место! Вот где жить человеку! — восхитился Аквилонов и указал на избушку Ячменного. — Вот в такой келейке! И больше ничего не нужно.
Потом расстелил на пригорке штормовку, сел, утёр лысину носовым платком.
— В Москву полетишь с ними, дела примешь, — поозиравшись, проговорил Аквилонов. — Я там всё приготовил, разложил — разберёшься.
— А вы? — Зимогор опять достал пустую пачку, смял и выбросил.
— А я?.. Я тоже полечу, только на грузовом, на «шестёрке». Вместе с керном. Погляди, они там ещё не запускаются?
Возле вертолёта суетились пилоты и техники, стаскивали с лопастей маскировочные сети, поднимали капоты на двигателях, похоже, готовились к полёту…
— Должно быть, скоро запустят, — предположил Олег.
— Вторую скважину придётся бурить, — вдруг сказал Иван Крутой, которого сейчас точнее было назвать Блаженным.
— Вот за этим я вас и искал! Неужели из-за четырнадцати недобуренных метров заново проходить такую толщу? Это же маразм!
— Проходить… И с тщательным отбором керна.
— И деньги нашли?
— На это найдут… Не зря тут бывший министр финансов крутится.
— Иван Васильевич, между нами, — Зимогор огляделся — до сетей было далековато. — Не пробурить новую скважину. На той же глубине будет авария.
С прежней блаженной улыбкой Аквилонов глянул в небо, мечтательно откинувшись на руках, облегчённо вздохнул.
— Ну, будет так будет… Отступишь пару метров и проткнёшь третью. Правда, уже не ты, а кто-нибудь другой.
— Что здесь происходит, Иван Васильевич? Зачем это им?
— Спроси у них сам. Думаю, случай представится… Да ведь ты догадываешься? Или нет? Или я зря тебя сюда послал впереди Ангела?
— Я-то догадываюсь…
— Тогда молчи. И смотри, дела тут серьёзные заворачиваются, вон как забегали… Когда много всего — денег, власти, роскошной жизни, всегда хочется жить вечно. А смерть поджидает, стоит за углом, глядит и хихикает. Всех одинаково поджидает: и того, кто нажрался, и голодного. И откупиться от неё можно лишь манорайской солью. Вечность они ищут, вот что. Потому и суетятся, спешат… Гляди, они скоро станут злые: олигархи желтухой болеют, стареют, президент на ладан дышит… Не давайся им в зубы, оглядывайся почаще, чтоб за штаны не схватили. У прежних были волчьи повадки, сразу за горло, а у этих — шакальи, всё норовят сзади подобраться и ухватить.
— О чём это вы?
— Да о повадках… — он вдруг обернулся к Зимогору, приблизился так, что в лицо дыхнул. — Керн подменили?.. Ладно, передо мной теперь не темни, я много чего не знаю, но кое-что соображаю. Подменили. А такую комбинацию провести, тут, брат, не просто мозги надо иметь и ловкость рук. Не туза из рукава тащить… Эти люди знают, что спасают. И самое важное, отлично представляют, ради чего и во имя чего рискуют. Послушай меня… Если они выйдут на тебя — не отказывай. Им можно доверять. И спрашивать не нужно, зачем то, зачем это. А они на тебя обязательно выйдут. Если уже не вышли…
Он не уточнял, не требовал подтверждений или опровержений; он старался сказать побольше важного, однако при этом всё время был слегка рассеян, может, оттого, что одновременно успевал наслаждаться природой и прислушиваться, что творится на вертолётной площадке.
— Я за свою жизнь много чего повидал, Зимогор, — продолжал он, дыша в лицо. — Такие тайны знаю… Да что все эти наши секреты? Вон спутник над головой висит… Я в таких экспедициях работал по молодости, что пописать из палатки под конвоем ходил. Чего мы только не искали под землёй… И я всё время чуял, эти люди где-то рядом, близко. Смотрят, изучают, иногда едва заметно вмешиваются… И так мне хотелось, чтоб на меня вышли! Даже не приблизились… А в Манорае, думал, уж точно выйдут. Никак им не избежать контакта с Иваном Грозным. Я-то знаю, что тут! — он постучал ботинком по земле. — И они знают, что я знаю. Нет, не вышли. Видно, не та фигура. А на тебя они клюнули, Зимогор! Я сразу почуял, когда ты примчался весной с Алтая и глаза вытаращил, крыльями захлопал. Ладно, молчи, не признавайся. Но они тебе дали знать — ты им интересен. Мне и знака не было за всю жизнь…
Зимогору был неприятен запах изо рта Аквилонова — какой-то земельный, залежалый, однако он говорил такие сокровенные вещи, что нельзя было отвернуться или уклониться от его дыхания, и Олег терпел из последних сил, стараясь дышать ртом и опасаясь, как бы в столь ответственный, исповедальный момент его не стошнило.
— Много думал про них, понять хотел, что это за организация такая? Если масонская ложа, почему не вербуют новых членов из нужных людей! Спецслужба, но чья?.. Может, религиозная секта, так что это за религия такая странная — стеречь земные недра? Они здесь, Зимогор, вечность стерегут! Вечность, она там, в земле…
И снова постучал каблуком. Но вдруг встрепенулся, прислушался и отвернулся наконец в сторону — Олег вздохнул с тайным облегчением.
— Слушай, кажется, запускают?
Зимогор с удовольствием отскочил в сторону, продышался, огляделся — Ми-6 начинал раскручивать винты…
