– Шпак, ты как там? – спросил Семен.
– Ы-ы...
– Ты ничего не слышал.
– А-а...
– Ты, Кит, пургу сейчас нес. Но никто тебя не слышал.
– Пургу?!
– Может, я и заварил эту кашу, но ты хлебаешь ее в полную харю. Тебе и центр хозрасчетный нужен, и с люберами ты хочешь корешиться, и деньги со спирта тебе тоже нужны. Но ты как бы не при делах. Типа, я все замутил, а ты белый и пушистый...
– Я не говорю, что я белый и пушистый, – насупился Кит.
– Тогда за базаром следи. И мне предъявлять не надо, понял? А то я не посмотрю, что ты у нас ма́зый, я ведь и сам предъявить могу.
Кит промолчал. Потому что ему нечего было сказать. Он же не дурак и понимает, что Семен прав. Хотя и признаваться в том не хочет...
* * *
Железный павильон возле универмага, частная лавочка. Соки, воды, печенье, конфеты, прочая бакалея. В общем, ничего серьезного, всю эту мелочь можно в магазине купить. Но все-таки народная тропа сюда не зарастала. Потому что хозяин ларька водкой приторговывал. С ментами у него все схвачено, директор стоящего рядом универмага имеет свою долю, так что торговля идет без проблем. И горячительный товар уходит влет, потому что спрос на него огромный.
Антоша затащил в ларек четвертый ящик водки, лавочник Аслан все пересчитал. Восемьдесят бутылок, по семь рублей за каждую, итого пятьсот шестьдесят рублей.
– Завтра еще привозите, – сказал он, передавая Семену мятые десяти– и пятирублевки. – Завтра еще возьму. Для свадьбы десять ящиков просят...
– А коньяк?
– Почем?
– По тринадцать.
– Нет, коньяк не нужен, – покачал головой мужик.
– А для свадьбы?
– А если не возьмут?
– А ты спроси.
– Ну, если возьмут, заберу. Если нет, обратно увезете...
Настоянный на дубовых опилках спирт можно было продавать как коньяк. В этом Усыгин оказался прав. Только, увы, такой товар не особо пользовался спросом. Потому что вполне легальный коньяк можно было спокойно купить в магазине по госцене от четвертного и выше. Поддельная водка уходила из-под полы за пятнадцать-двадцать рублей, потому что пользовалась особым спросом. А коньяк на любителя, поэтому по цене двадцать – двадцать пять рублей он у того же Аслана будет залеживаться. Да и вообще какой смысл заморачиваться на опилках, терять время, настаивая на них спирт, если можно просто тупо разбавлять его водой и разливать по бутылкам?..
Да и сам Усыгин готов был брать коньяк всего по семь рублей за бутылку, не больше, хотя водку брал по пять. Сам он, правда, не появлялся; присылал своего человека, который доставлял спирт и забирал товар.
Но пять рублей за пол-литра беленькой – не самая лучшая цена, поэтому Семен искал и находил дополнительные точки сбыта. Обычно доставкой товара занимались без него, но это новый район, его еще только предстояло освоить, поэтому он и вчера привозил сюда водку, и сегодня самолично здесь. Район чужой, и хотя непонятно, кому он принадлежит, надо держать ухо востро. Да и братва должна быть под боком.
Водочный бизнес действительно оказался прибыльным делом. В бездействующем цеху на металлобазе Семен организовал целое производство, и человек Усыгина едва успевал подвозить ему спирт. И с тарой вопрос решался, и с этикетками. В общем, процесс налажен и деньги текут ручьем. Только на общак за прошлый месяц тысяч двадцать отстегнули, а еще с людьми сполна расплатились.
Водочные доходы надо было еще отмыть, легализовать. Усыгин научил Джему, как это делать, и та на бумаге вдвое увеличила как штат хозрасчетного центра, так и выручку. Правда, вскоре ей пришлось повторить такую же махинацию, потому что еще и сам Усыгин попросил отмыть часть своей прибыли. А она, судя по всему, была у него немаленькая.
Впрочем, на Усыгина грех жаловаться. Он хоть и любит лозунги толкать, но дело свое знает и хлеб свой недаром ест. Как белка в колесе крутится, везде успевает. И с хозрасчетным центром помог, и Семена с Китом в институт физической культуры устроил. Правда, Кит уже бросил учиться, надоело ему на занятия ездить, напрягать на них умственные и физические силы. А Семен пока держится. Хоть и не каждый день там появляется, но с успеваемостью у него, как ни странно, пока тьфу-тьфу...
Он уже садился в машину, когда увидел трех рослых парней в спортивных костюмах. Один прогнал шедшего к ларьку покупателя, другой встал у окошка, третий постучал в дверь.
– Не понял, это что, наезд? – напрягся Кузов.
– Похоже на то, – кивнул Семен. – Место рыбное, как тут рыбки не половить?
– Что делать будем? – спросил Антоша.
– Пока ничего.
Дверь в павильон открылась, и бритоголовый спортсмен вошел внутрь. За ним последовал и второй.
Но Семен не торопился. Пусть ребята покошмарят ларечника, пусть он на своей шкуре прочувствует, как плохо жить без крепкого мужского плеча.
Только когда из ларька донеслась мольба о пощаде, Семен вышел из машины.
Один спортсмен держал Аслана за горло, а другой методично бил бутылки об угол стола. Целая гора осколков на полу, а спиртом пахло так, что невольно возникала мысль о соленом огурчике.
– А ты о голову бить не пробовал? – спросил Семен.
Здоровяк с большой верхней губой резко развернулся к нему. Парень, что стоял у окошка, шагнул к Сэму со стороны улицы, но путь ему преградил Пупс – двухметровый громила с огромной мышечной массой.
– Я не понял, вы кто такие?
– Волынские мы. С люберецкими работаем.
– С люберецкими? – напрягся губастый.
Увы, но про волынскую братву мало кто знал, зато любера были на слуху.
– Давай так: я с тобой нормально говорить буду, и ты мне нормально отвечай, без визга, – предложил Семен.
– А то что?
– Зарою прямо на месте... Слышь, браток, мужика отпусти!
Второй спортсмен, похоже, забыл, что держит за горло ларечника. Услышав требования Семена, он покорно разжал руку. Видно, поверил, что его могут зарыть прямо под асфальтом, на котором стоял павильон.
– Местные? – спросил Семен.
– Ну, местные, – буркнул губастый.
– Ваша земля?
– Наша.
– Вопросов нет. Вопросы только к этому ларьку. Мы сюда ханку возим, и мы с нее получаем. Ханка наша, значит, и барыга наш. Понятно?
– Не совсем.
– Хорошо, забьемся на стрелку. Здесь у вас мост рядом, давай под ним пересечемся. Завтра. Утром. По сотне бойцов с каждой стороны. Чья возьмет, тот и держит эту лавку. Забились?
Семену пришлось бы очень сильно напрячься, чтобы выставить сотню человек. У них в бригаде около тридцати бойцов, можно бросить клич по поселку, по его окрестностям. А еще лучше Арбата с его командой позвать. Но делать этого Семен не станет, потому что не сможет губастый собрать такую толпу. В лучшем случае с десяток наберется. Мелкотравчатая это братва, без всякой организации. Зачаточный рэкет, одним словом.
